Тайна Шато де Виль

Кольт Таисия

Присцила Бланш, казалось, пропустила слова пульмонолога мимо ушей и спокойно заметила:

– А вот и кабинет доктора Томпсона.

– Да, он ждет вас, – с трепетом произнес Рональд Харрис и, кисло улыбнувшись, попрощался с миссис Бланш.

– Всего хорошего, – сквозь зубы процедила она, а про себя подумала: «Неужели ему не надоело ходить за мной по пятам? Ведь я замужняя женщина!»

Доктор Харрис скрылся в операционной, а миссис Бланш постучалась в дверь главного хирурга и, услышав разрешение войти, проскользнула в кабинет.

Чарльз Томпсон восседал за своим

столом и просматривал истории болезни пациентов, которые готовились к выписке. Это был самый опытный хирург во всем госпитале, и его операции были предметом обсуждения и восхищения всех его коллег. Он брался даже за самые сложные случаи, когда, казалось бы, пациента ничто не могло спасти. Но в руках доктора скальпель начинал творить чудеса, и даже аппендицит, осложненный перитонитом, или разрыв желчного пузыря завершались без трагических последствий для больного. Весь персонал больницы прислушивался к суждениям главного хирурга, и многие даже считали своим долгом советоваться с ним не только по сугубо медицинским, но и по административным, управленческим вопросам. Поэтому сейчас миссис Бланш немного струсила, ибо не была уверена в том, что знает, как правильно вести беседу с таким прославленным специалистом, доводы которого могут не совпасть с ее собственным мнением.

Увидев миссис Бланш, профессор вышел из-за стола и пригласил медсестру присесть на небольшой диван, располагавшийся справа от его рабочего места у окна.

– Не хотите ли выпить кофе, сестра Бланш? Вы, наверное, очень утомились за это дежурство, а чашка ароматного напитка взбодрит вас, – учтиво произнес доктор Томпсон и присел рядом на диван.

Миссис Бланш вежливо отказалась от кофе и, не раздумывая, первая прервала неловкое молчание:

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, профессор?

Чарльз Томпсон замялся и пригладил волосы на затылке. От Присцилы не ускользнуло, что тот не знает, как начать неприятный для него разговор, и не уверен в том, что медсестра правильно отреагирует на его слова.

– Сестра Бланш, – наконец решился главный хирург, – я действительно хотел с вами посоветоваться.

– Я внимательно вас слушаю.

– Понимаете, у нас складывается неприятная ситуация с пациентом из двадцать первой палаты.

– А, это тот молодой человек, который попал под машину. А что с ним не так? Я думала, что у него-то как раз все замечательно. Он пришел в сознание и уже даже начал немного говорить. Это первый признак того, что его выздоровление пойдет в ускоренном темпе.

– Все верно, но я не могу оставить без внимания то, что он сказал, когда мы с вами вернулись к нему в палату после осмотра, – доктор Томпсон старался как можно более деликатно вести беседу, но, несмотря на это, миссис Бланш уловила, к чему он клонит.

– Вы имеете в виду его слова об убийстве? Но я не думаю, что это стоит принимать всерьез. Бедный парень говорил неосознанно, скорее всего, так проявилась реакция на болевой шок. Это обычное дело для пациентов в его состоянии, – резонно заметила медсестра.

– Я знаю это не хуже вас, сестра Бланш, – оборвал ее доктор. – К нам часто поступают пациенты с нарушенным сознанием: у них

путаются мысли, они забывают самые элементарные вещи, у некоторых даже проблемы с головой, но здесь совсем другое дело. Он абсолютно здоров психически, нет бреда, галлюцинаций, он ничего не помнит о себе, но его память выдает самое яркое впечатление – убийство. И я не могу просто закрыть на это глаза.

– Зачем же вы позвали меня, если все уже решили? – неожиданно резко спросила Присцила.

– Я не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня, сестра Бланш. Дело в том, что мы смогли выяснить личность этого человека. Полиция не сумела сразу узнать его имя и фамилию, но потом на месте аварии был найден портфель с документами на имя Жака Дюбуа, гражданина Франции. Мне только что позвонили и сообщили об этом.

– Что ж, это отличные новости. Значит, теперь мы знаем, кто он. Но в чем же причина вашего беспокойства?

Доктор Томпсон придвинулся ближе и почти шепотом заговорщически произнес:

– Как законопослушный англичанин я должен проявить гражданскую ответственность и сообщить обо всем в полицейское управление. Но в то же время я не уверен, имею ли я право передавать непроверенные сведения. Ведь кроме слов парня мы больше не располагаем никакой информацией! Стоит ли говорить, что его тяжелое состояние совсем не убеждает меня в необходимости связываться с полицией.

– Извините, доктор, но я все еще не понимаю, чего вы хотите от меня, – развела руками Присцила. – Если вы боитесь скандала, то просто не нужно вызывать полицию. У этого француза в голове сейчас сплошной хаос, все смешалось, правда и вымысел, зачем ему сейчас лишние проблемы с законом?

– Но поставьте себя на мое место, сестра Бланш, – взмолился Чарльз Томпсон. – Я занимаю ответственный пост и должен сообщать властям обо всех правонарушениях. А если этот молодой человек опасный преступник и кто-то безвинный сильно пострадал из-за него? Неужели вы сможете спокойно спать, зная, что убийца может улизнуть в любую минуту?

Миссис Бланш смекнула, что профессор ждет от нее подсказки, как ему лучше поступить. Он был отличным хирургом, лучшим диагностом в больнице и прирожденным руководителем, но вопросы, хотя бы отдаленно связанные с полицией, вызывали у него абсолютную неприязнь. Он старался избегать любых скандалов и конфликтов с представителями власти, поэтому теперь явно боялся, как бы чего не вышло, и, попросту говоря, перестраховывался.

Сама миссис Бланш считала, что дело не стоит и выеденного яйца: нужно просто вылечить человека, поставить его на ноги. Расследовать преступления было не в компетенции медиков, тем более, факт совершения убийства не был доказан, а обвинять пациента только на основании его слов, да и то произнесенных после выхода из критического состояния, было крайне непрофессионально и даже глупо. Парень совсем ничего не помнил, кроме того, что он якобы кого-то отправил к праотцам. Скорее всего, память будет восстанавливаться постепенно, и, возможно, он сам сможет понять, почему твердит об убийстве. К тому времени он уже поправится и будет в состоянии ответить на вопросы полиции, если потребуется.