Тайна школьного подвала
Шрифт:
Тоська вернулась с куском пластилина. Мы размяли его в руках и присоединили голову к туловищу. По-моему, получилось очень даже симпатичненько.
– Комар носа не подточит, – сказала Тоська, и мы поспешили закончить с уборкой лаборантской.
…Урок биологии начался с пламенной речи Екатерины Гавриловны.
Она говорила, что птицы – это удивительные животные, трепетно смотрела на два чучела и улыбалась настолько широко, что кончики губ доходили до ушей.
По всем законам подлости к доске вызвали Ярика. Ответив на пару вопросов биологички, ему было дано задание, внимательно
– Ярослав, а теперь объясни, как отделы тела соединены между собой.
Ярик сник.
– Ну… у птиц есть позвоночник… они… Екатерина Гавриловна, можно мне взять чучело в руки?
– Конечно. Оно для этого здесь и стоит.
Ярик взял утку, начал ее вертеть.
– Голова соединена с шеей… – занервничав, Ярик дотронулся до головы утки, и она осталась у него в левой руке. Тогда как шея, туловище и хвост находись в правой.
От неожиданности он присвистнул. А увидев пластилин, радостно выпалил:
– Голова соединяется с шеей при помощи зеленого пластилина.
В классе раздался взрыв смеха. Я тоже засмеялся, но не так радостно, как остальные.
Екатерина Гавриловна чуть с ума не сошла. Глядя на голову утки, она заохала, запричитала и почему-то, скорее, без злого умысла, посмотрела на Тоську. Тоська, истолковав этот взгляд по-своему, возмущенно прокричала:
– А я здесь при чем? Я не виновата! Мы убирались, голова нечаянно оторвалась.
Биологичка была готова взвыть от отчаяния. У меня не оставалось выбора, пришлось признаться во вчерашнем инциденте. Надо до ли говорить, что моих родителей вызвали в школу. На перемене я попросил Екатерину Гавриловну не звонить мне домой, пообещав лично передать родителям ее просьбу.
– Мама точно не сможет прийти, у нее сейчас аврал на работе, – самозабвенно врал я. – На днях в школу придет папа.
– Влип ты, Гарик, – подкалывал меня Мотька. – Достанется тебе от отца.
– Не-а.
– Не гони.
– Я ничего не скажу своим.
– Глупо. Она позвонит домой, будет ещё хуже.
– Ты плохо меня знаешь, Моть, – я похлопал друга по плечу. – Надо сделать так, чтобы дома ни о чем не догадались, а в школе были уверены, что переговорили с моим отцом.
– И как ты себе это представляешь?
– Попрошу кого-нибудь выдать себя за моего папу.
– Гарик, тебя заносит. Какой взрослый пойдет на такое?
– Пока не знаю. Но у меня есть несколько дней в запасе.
– Ну-ну, – смеялся Мотька. – Утешай себя.
Сегодня я решил не думать на эту тему. И так дел было достаточно. После уроков я отправился к своей тете, она жила в двух остановках от нас, и мама просила забрать у нее какую-то квитанцию.
Тети Лиды дома не было, зато меня встретили бабушка и Наташка, моя двоюродная сестра.
– Гарик, – сказала бабушка, едва я зашел в квартиру. – Квитанцию сразу в рюкзак положи, чтобы не забыть.
– Хорошо,
– Раздевайся, мой руки. Я пирогов напекла.
Наташка махнула мне рукой и прошла на кухню.
– А что толку от пирогов, – сказала она обреченно. – Ты все равно не разрешаешь их есть.
– Один ты уже съела. Еще один можешь съесть за чаем.
– Я не наемся двумя пирожками.
В ванной я усмехнулся. У родственников все без изменений, продолжают морить Натку голодом. Нет, только не подумайте, что они садисты и держат единственную дочь на воде и хлебе. Кстати, хлеб Наташке тоже запрещается есть. Она моя ровесница, а весит в два раза больше. С детства Натка ест за троих. До определенного момента родителей это не напрягало.
Они ни в чем не отказывали Наташке, называя ту пампушкой, пышкой, булочкой и прочими хлебобулочными изделиями. Но год назад вес Наташки подкрался к критической отметке. Начались проблемы со здоровьем, врачи забили тревогу. Натке следовало сбросить лишний вес, ее посадили на строжайшую диету.
Первым пунктом в ней стоял категорический запрет на все сладкое, жирное и мучное. А если учесть, что Наташка всю жизнь питалась исключительно сладким, жирным и мучным, то представьте ее состояние. Когда родители вместо привычных пирожков и конфет, начали кормить дочь гречкой, геркулесом, отварными овощами и свежими фруктами. Наташка не наедалась, ходила вечно голодная, злилась на всех и худела черепашьими темпами.
На ночь буфет, где хранились сладости и сдоба, закрывался на ключ. В холодильнике лежала только здоровая пища. У Наташки была привычка, просыпаться ночью и опустошать полки. Она прятала продукты под подушкой, в шкафу, в столе. За ней установили тотальную слежку. Перестали давать карманные деньги, зная, что те будут потрачены на шоколад и булки.
Все подруги, как и их родители, были предупреждены: Наташку нельзя ни кормить, ни даже угощать. Для ее же блага. А с лучшей подругой Зинкой родители нашли общий язык, и теперь та сообщала о каждой съеденной Наткой булке или конфете вне дома.
За чаем я умял четыре пирожка. Натка откусывала от своего пирожка маленькие кусочки и долго их пережёвывала.
– Совсем не чувствую вкус, – плаксиво говорила она. – Зачем ты вообще испекла пироги? Чтобы меня соблазнять?
– Для Гарика.
– Нужны они ему, – Наташка допила чай и выбежала их кухни.
Поговорив немного с бабушкой, я засобирался домой.
– Гарик, я тебе все пирожки с собой положу. Дома поедите.
– Клади, ба.
Из комнаты вышла Наташка.
– Провожу тебя до метро.
– Пошли.
– Наташа, только туда и обратно, – сказала бабушка. – В магазин не заходи. Помни, что сказал врач.
– Да помню я!
– Гарик, – бабушка отвела меня в сторону и зашептала: – Наташка будет просить деньги, не давай. Подумай о ее здоровье.
Я кивнул.
На улице, стоило нам отойти от дома, Наташка сказала:
– Давай.
– Что давать? – не понял я.
– Не придуривайся, Гарик. Пирожки давай.
– Но тебе ведь нельзя.
– Нельзя переедать. А два-три пирожка раз в месяц можно. Посмотри на меня. Я исхудала, кожа да кости.