Тайна смерти Горького: документы, факты, версии
Шрифт:
В 1928 году Алексей Максимович прислал мне из Сорренто письмо, в котором писал, что он хочет еще раз попутешествовать по родной земле и пожить здесь спокойно. Он спрашивал меня, где лучше встретиться – в Ярославле или в Калуге. Горький не знал тогда, какая ему готовилась встреча в Советском Союзе, не знал о том, что государство, в котором он жил, в течение двух недель не доставляло ему с родины никакой почты. Только в день отъезда ему привезли целый автомобиль газет, писем и телеграмм с приглашением на родину.
– Последнее свидание, – рассказывает Адам Егорович, – у нас с Горьким было в 1933 году в Москве. На прощанье Алексей Максимович
Т. Горбунов» [154] .
Из Ленинграда через бюллетень собкоровской информации (Лист № 18) в газету «Правда», по телефону, передал свое соболезнование художник Исаак Израилевич Бродский, прекрасно знавший Горького, писавший его портрет в Италии и состоявший в переписке с писателем:
154
АГ. Отк. см. Г. 1—101.
«Умер Горький…
Эти слова услышаны с огромной болью миллионами людей во всем мире. Умер один из крупнейших людей нашей эпохи, величайший пролетарский писатель, человек уже задолго до своей кончины вошедший в историю нашего времени как один из крупнейших мастеров социалистической культуры.
Он родился тогда, когда только начинались классовые бои – он был их первым буревестником в русской литературе.
Он умер тогда, когда победивший в России рабочий класс создал другой социальный мир, положивший начало новой эре человечества.
Полустолетие творческой деятельности этого человека пролегло широкой бороздой, выходящей далеко за пределы национальных и государственных рамок. Он был всепризнанным главой литературы народов СССР, ее могучим и неоспоримым авторитетом. Он был воспитателем не только сотен молодых, еще идущих в литературу писателей, не только руководителем многих уже маститых советских прозаиков и поэтов, но и живым, и самым любимым учителем литературы многомиллионных масс нашей родины.
К каждому его слову, часто строгому и гневному, чутко прислушивались все – начиная от пионеров и кончая стариками. В своих книгах – рассказах, повестях, романах, пьесах, в своих публицистических выступлениях, он с яркой талантливостью и широким творческим размахом выразил думы и чаяния народных масс, их судьбу, их суровую жизненную биографию, насыщенную трудом и борьбой.
Ни один будущий историк литературы не пройдет мимо того богатейшего наследия, которое оставлено этим первым классиком пролетарской литературы. Не только писатели, но и советские художники своим творческим ростом во многом обязаны Алексею Максимовичу. Вместе со всеми, в горести, мы опускаем головы перед ушедшим навсегда большим художником нашей страны. Мы хотим работать с таким же упорством, с такой же страстью, как Горький! Его память мы увековечим в живописи, мраморе, бронзе, граните.
На площадях городов, в столицах и там, где когда-то были глухие городки Окуровы, страна воздвигнет памятники великому патриоту и гениальному гражданину нашей родины.
Умер Алексей Максимович! Сколько мыслей и переживаний связано с ним! Вспоминаются встречи, письма, долгие беседы, работа над его портретом…
Горький был моим старшим другом, большим, любящим меня товарищем!
Я познакомился впервые
Каждого, в ком он видел хоть долю талантливости, он в восхищении приветствовал, всячески помогал и помнил о нем.
Высокая оценка Алексеем Максимовичем моего творчества всегда была для меня стимулом к большой творческой работе. Он сильно любил жизнь, ее краски, людей – и этой любовью, работая рядом с ним, наполнялся и я.
Памятны и дороги мне слова Алексея Максимовича в одном из его писем ко мне. Он пишет:
«Жалко мне, что “Фонтан” куплен частным лицом, а не музеем. Такая это ясная вещь и так хорошо бы постоять перед нею полчаса где-нибудь в хорошей галерее, постоять и подумать о детях, весне, о радостях жизни. В творчестве вашем для меня самая ценная, близкая мне черта, – ваша ясность, пестрые как жизнь краски и тихая эта любовь к жизни…».
Многое приходит на память, когда думаешь об этом человеке. Больно думать, какого большого, незаменимого друга мы потеряли.
Прощай, Алексей Максимович.
Заслуженный деятель искусств – И. Бродский» [155] .
В общей коллекции поминальных откликов нужно особо отметить траурное собрание Клиники лечебного питания и произнесенную на нем речь доцента Льва Григорьевича Левина, врача, лечившего А. М. Горького. В Архиве А. М. Горького эти материалы долгие годы не выдавались исследователям, в связи с тем, что Л. Г. Левин был арестован 2 декабря 1937 года и расстрелян 15 марта 1938 года по приговору военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1938 г. как участник «контрреволюционного правотроцкистского заговора, с целью устранения руководства страны» (в частности, убийства А. М. Горького). Вот что говорил Л. Г. Левин на траурном митинге:
155
АГ. Отк. см. Г. 1—115.
«Товарищи!
Вчера утром, когда стрелка часов подошла к 10-ти минутам двенадцатого – остановилось сердце, принадлежавшее великому гражданину нашей страны и бессмертному гражданину нового мира, сердце, для которого пространство и время было лишь условностью, ибо оно билось не только в такт нашей героической действительности, но билось также в грядущих веках человеческого счастья.
Застыл мозг, поднявший сознание миллионов людей от темного, душного, дикого прошлого до горных вершин человеческого духа, с которых видны звезды нового мира.
Погас светильник разума, зажегший своим светом огни немеркнущих идей, осветивший на много столетий вперед пути человеческой культуры.
Современник Толстого и Чехова, друг Ленина и Сталина, прошедший бурю трех революций, проживший целую эпоху от заката капитализма до торжества социализма в нашей стране, А. М. Горький своим правдивым, всегда простым и ясным художественным словом будил в людях совесть, честность, прямоту, ненависть к унижению и порабощению, восхищение красотой и свободой человеческого духа.