Тайна Сорни-най
Шрифт:
А человек пройдет — чудо увидит. Не всякий человек. А лишь тот, в ком доброе сердце, мудрый ум, чистые руки. А у кого на руках хоть капля напрасной крови — не видать ему волшебного царства, где белки с соболями играют, где собаки с волками дружат, лоси и медведи не дерутся, в реках пляшут рыбы, а над таежными озерами день и ночь плывет лебединый лепет, не молкнет чаек звонкий смех, и гусиный гогот, и утиный свист.
На ветвях кедров узорчатыми чашечками висят рябчики, а на вершинах лиственниц неподвижными идолами глядят краснобровые глухари. И бобры плотины строят, выдры с гор катаются и так же, как в краю мансийском, в прозрачную таежную речку ныряют. Росомахи там не воруют, не рычат, не скалят зубы. Увидишь кустарник ветвистый, подойдешь поближе — оживет кустарник, зашагает
Каких только зверей и рыб не увидел Тасман! И много их, как летом комаров, как зимой снега. А самого Лесного духа Тасман не увидел, а лишь услышал.
Дух есть дух. Тела у него нет. Прозрачно-голубоватой тенью подошел к старику Дух и молвил:
— Здравствуй, пришелец с далекой земли! Что тебя привело ко мне? Говори, я слушаю…
Золотую чашу дедов, чашу, из которой ели Семь охотников мужчин, кто-то злобный утащил, Горе, горе бедным манси! —упав на колени, забормотал Тасман. Он молился от имени всех мансийцев, от всех рыбаков и охотников.
Верили духам древние люди. Думали, что все зависит от них. И в чашу верили. У кого эта чаша — тому и удача на промысле:
Если ты поймаешь вора, если ты вернешь нам чашу. То тебя мы не забудем, будем мы тебе молиться — Ночью, днем, зимой и летом — Сколько будет мир стоять… Коли жертвы ты захочешь, принесем тебе мы жертву И последнего оленя, не жалея, мы заколем!Зеленое эхо повторяло слова Тасмана и уносило их вдаль. Их шептали листья живых деревьев. Их повторяли струи звонких речек. А может, это птицы пели? Может, рычали медведи и сердились люди? Может, то юркий соболь мудро скалил зубы?! Может, трехсотлетний кедр думу думал? Может, это было, может, и нет. Только Тасман вдруг услышал:
— Человек! Ты не можешь жить без мяса, не знаешь счастья без рыбы. Я верну тебе и зверей, если будешь хозяином на Земле, а не гостем… И еще скажу:
Человек! Будь рыболовом с головой, А если жаден ты и зол И вовсе безголов, Проткну тебя своим ножом — Ножом из гневных слов. Пускай ослабнут у тебя Колени, хворый пес, Чтоб не топтал траву, губя Десятки птичьих гнезд. Ты за спиной уродский горб Почуешь на бегу, Когда свирепый твой топор Начнет кромсать тайгу. Пусть примет на десять когтей Башку твою медведь, Когда муксуновых детей Твоя наловит сеть, И пусть, воздав тебе за злость, Та молодь в рост пойдет Внутри тебя — и рыбья кость Насквозь тебя проткнет. Будь рыболовом — с головой. Охотником — с душой!Слушал Тасман заклинания и чувствовал, как вслед словам слабли его колени, а на спине рос уродский горб, и медведи поднимали когти, готовясь схватить его, а в животе что-то росло. Неужели это молодая рыба, которую ловили его сородичи, не дав ей вырасти?! Неужели кости этих рыб и вправду его проткнут?! Но ведь Тасман не виноват! Он ведь никогда не ловил молодь и понапрасну не бил зверей! Так почему же его наказывает Дух тайги?!
И вдруг лось заговорил
— Тасман спас меня. Он заживил мои смертельные раны. Вернул мне радость жизни… Не виноват Тасман!
В коленях Тасмана опять заструилось тепло: то возвращалась сила. Спина распрямлялась, медведи, стоявшие гурьбой под волшебными деревьями, опускали когтистые лапы… Вздохнул облегченно Тасман и опять услышал голос невидимого Духа тайги:
— Ты добрым был — тебе прощаю. Но знай, человек: ты за всех в ответе!
Семь раз эти слова повторил филин — волшебная птица. Еще семь повторила волшебная гагара. И эхо волшебное во все концы света разнесло вещие слова Духа тайги. Теперь все знали: Тасман — настоящий Человек. Теперь все знали: люди, оказывается, могут быть добрыми хозяевами. И опять Тасман услышал голос Духа:
— Люди, вы стелете сладкие молитвы. Но не за них я возвращаю вам птиц, зверей, рыб. А за то, что среди вас оказался Человек!
«Человек! Человек! Человек!» — кричал волшебный филин, ему вторила гагара и разносило эхо: «Че-ло-век! Че-ло-век! Че-ло-век!»
Трещала тайга: это стада оленей и лосей зашагали на север, скакали соболи, летели белки. Шипела вода: это косяки рыб поплыли в родные реки и озера. Звенело небо: это летели стаи птиц в родную белую ночь, чтобы свить гнезда и вывести крылатых сыновей и дочерей.
Ехал на родину и Тасман. На вещем лосе ехал. В душе у него резвилось счастье. Но рядом с ним сидела глубокая дума: «А может ли человек быть Человеком?!»
Тайга моя! Разрисованная следами зверей, наполненная писком и пением птиц, ты так прекрасна! И я задумываюсь: нынче людям снятся города, космос, много говорят о нефти.
Но разве человечество забудет свое прошлое? Разве в наших потомках не шевельнется душа рыбака и охотника, брата природы?
Земля моя! Я хочу, чтоб твой снег был всегда искристым. Хочу слушать его хруст. И пусть дети и внуки мои играют в снежки.
Земля моя, верю, что в тайге всегда будут стоять твои кедры могучие, не переведутся звери пушистые, птицы звонкоголосые, не иссякнут реки рыбные.
Вот что подслушал я у соболя:
Зажигает ветер ели Диким пламенем весны. Ни пожары, ни метели Мне, красавцу, не страшны, Много раз меня из лука Убивали наповал — Вопреки людской науке, Я, как в сказке, воскресал. Иль на нефть меня сменяют, Соболиный сгубят гон? Но себе я цепу знаю На прилавках всех времен. В мире мены-перемены: То затменье, то заря, Был я шубкою царевны, Был я шапкою царя. И Парижем был закуплен, Щеголял я на Москве, И сидел не раз на глупой На боярской голове. Был зверьком для жаркой ссоры. Был подарком для любви, — И за мной в леса и горы Шли купцы на край земли. Пусть за мной бегут пожары! Я укроюсь от огня. Только знайте: вздорожает Шубка модная моя.Земля моя… Тебя звали когда-то Югрой. «Дивное чудо нашли мы, о котором не слыхали раньше!» — восклицали древние новгородцы и по неведомым тропам старались проникнуть за каменный пояс — за Урал, где, им казалось, громоздятся горы золота и драгоценных каменьев, а соболи и белки пушистыми снежинками падают с бездонного неба.
Югра моя, каким нынче дивным чудом манишь ты людей? Земля моя! Ты помнишь, как мы поклонялись деревянному идолу Сорни-най — «Золотой бабе»?..
Время богов прошло. А время творцов настало? Кто же твои созидатели? Я хочу их понять.