Тайна старинной миниатюры
Шрифт:
А носильщики и рады стараться. Сделали вид, что все поняли, усадили его, были любезны, все повторяли «мсье» да «мсье», а оказалось, что это было единственное французское слово, которое они знали. Носильщики, даром что мускулистые здоровяки, еле тащились. Только один раз они хорошенько припустили, когда в соседнем переулке раздался истошный вопль, явно взывающий о помощи. Вот тут они помчались прямо в противоположном направлении, как арабские скакуны. Густав, движимый человеколюбием, рвался на помощь несчастному, но куда там! У него в ушах только ветер свистел.
А вскоре молодцы остановились, высадили его из портшеза,
Ох, ну и что делать в этой ситуации? А скоро совсем стемнеет. В лабиринте этих узких извилистых улочек смеркается еще быстрее. Верхние этажи домов нависают над нижними, закрывая последние проблески дневного света. Что делать, что делать? Густав в отчаянии озирался по сторонам. Неожиданно он увидел вывеску трактира. Что ж, тоже неплохо. Можно будет обсохнуть и согреться. Да и перекусить. При мысли о еде в животе сразу же заурчало. Он быстрым шагом двинулся в сторону гостеприимных огней.
Разомлев у камина от тепла, сытной пищи и нескольких кружек бодрящего напитка, Густав сам не заметил, как задремал. Очнулся он от энергичного тычка. Открыв глаза, художник сфокусировал сонный взгляд на недовольном лице трактирщика. Тот знаками показывал, что таверна закрывается. Густав совсем приуныл. За окном царила темнота и хлестал дождь. «И как люди могут жить в таком городе?» – в очередной раз поразился юный художник. Потянувшись, он встал и решил напоследок попытать удачу:
– Мсье, не подскажите, как мне найти этот дом? – с этими словами он протянул трактирщику бумагу с адресом.
Тот раздраженно выдавил из себя тираду и показал на дверь. Густав двинулся было к выходу, но потом снова повернулся к трактирщику.
– Исаак Оливер… художник… – юноша вытащил миниатюру с изображением Одетт. – Исаак Оливер, он рисует вот такие миниатюры. Где живет этот человек? Вот адрес…
Трактирщик приостановился и, кажется, на этот раз что-то понял. Взяв из рук Густава бумагу с адресом, он попробовал ее прочесть. Взяв кусочек угля, трактирщик нарисовал на обороте бумаги план, обозначив крестиком место, где стоял дом Исаака Оливера. Получалось не так и далеко. И идти надо почти не сворачивая. Приободрившись, Густав отправился в путь.
Вот, кажется, и нужный дом. Выглядит неплохо. Большое строение, сразу видно, что хозяин не привык гроши считать. Густав решительно постучал в дверь. И не один раз. Наконец из-за двери раздался окрик. Конечно же, на непонятном ему английском, но, судя по тону, по-французски это бы звучало так: «И кого это черти так поздно принесли?»
– Мне нужен Исаак Оливер. Я приехал из Руана, от мэтра Рено, художника! – громко заорал по-французски Густав. Он понял, что за дверью такого богатого дома стоит, скорее всего, слуга, который вряд ли его поймет. А вот Исаак, который знает французский, обязательно поймет, значит нужно сказать так, чтобы тот мог услышать. Его догадка оказалась верной.
Наверху распахнулось окно, и оттуда высунулась голова в ночном колпаке.
– Эй, кто это там упоминает Руан и Жака Рено?
– Это я, Густав Даниэльсон, его ученик! У меня для вас письмо от него! –
– Ладно, заходи! – после этих слов Исаак Оливер дал какое-то распоряжение слуге.
Густава провели в богато убранную комнату: комод, шкаф, стол из резного черного дерева, удобные кресла – ничего общего с простотой дома мэтра Рено. А ведь тот был не последним в Руане живописцем. Вот что значит писать портреты королевских особ. Это тебе не вывеску для трактира «Золотой гусь» рисовать!
Хозяин дома встретил его в теплом халате.
– Ну что ж, давай письмо, – пророкотал Исаак на хорошем французском.
Сев в кресло и придвинув поближе свечу, он внимательно прочел рекомендательное письмо несколько раз. Некоторое время Исаак Оливер сидел молча и недовольно хмурил брови.
– И как поживает старина Рено? – спросил Оливер. Было видно, что он еще не принял решения, поэтому просто оттягивает время.
Густав мог бы соврать, придумать какуюнибудь историю, но он слишком устал, поэтому ответил просто:
– Мэтр Рено умер. Это письмо он написал перед смертью, – произнеся эти слова, Густав осознал, что сейчас может снова оказаться на улице. Старый друг мертв, значит, не может быть и никаких обязательств. Но, видно, фортуна решила немного побаловать юного художника.
– Что ж, все мы не вечны! – вздохнул Исаак и потер в раздумье лоб. – Я пока еще не решил, что мне с тобой делать. У меня есть сыновья. Они мои главные помощники и ученики, поэтому я не нуждаюсь в подмастерьях. Но и прогнать тебя не могу в память о старом друге… Поживи у меня какое-то время, поработай рядом со мной. Я же попробую поговорить с Хиллиардом, у которого я обучался в свое время. Может, он сможет тебя взять? Это все, что я могу сделать для тебя сейчас. Ну, и пока ты живешь у меня, я предоставлю в твое распоряжение каморку рядом с чердаком. Там, может, и не слишком уютно, зато сухо и тепло. Слуга проводит тебя туда. Завтрак у нас в семь утра. Опоздаешь – никто ждать не будет, останешься голодным!
Никогда еще Густав не чувствовал себя таким счастливым!
Наши дни
Костя выскочил из подъезда в самом приподнятом настроении. Сегодня у него не должно было быть первого урока, поэтому он решил зайти в полицию и рассказать там все, что ему удалось узнать.
На скамейке перед домом, радуясь погожему майскому утру, сидели пенсионерки. Костя поздоровался и уже собрался пройти мимо, как они возбужденно зашептались, кивая в след прошедшей мимо немолодой женщине.
– Вон-вон, смотри, Ивановна, это и есть мать убийцы!
– Идет мимо и здоровается как ни в чем не бывало! И как ей не стыдно на люди выходить!
– Эй, Тихоновна, вы ж почти соседи с Ильичом были, не знаешь, как все случилось-то?
Толстая старуха с тяжелым лицом, украшенным большой бородавкой, гордо расправила плечи. Перед тем как начать рассказ, она громко и торжественно откашлялась.
– Страшные времена настали, бабоньки, – приступила к рассказу Таисия Тихоновна, соседка Костика с верхнего этажа. – Этот ворюга отмычкой квартиру Петра Ильича открыл да и все драгоценности, что были у соседа, аккурат в сумку и сложил. Петр Ильич-то в музее работал, видать, много всякого антиквариату оттуда понатаскал, вот бандиты его и вычислили.