Тайна старого пирата
Шрифт:
Он нервно поправил очки и вздохнул.
– Поверьте мне, вам не стоит иметь с этим негодяем ничего общего. Он опасный человек.
– Объясните.
– Зачем, если Вы его не видели? А если знаете и прячете – вдвойне бесполезно.
Он тяжело поднялся со стула, и, не оглядываясь, вышел вон, крепко хлопнув дверью.
Яшка осторожно выглянул из своего убежища. Он сейчас напоминал того смешного юношу, которого я встретила впервые. Растрепанный, с круглыми блестящими глазами, в расстегнутой куртке, из которой топорщилась мятая сорочка и грязных старых кедах.
– Ну, у тебя и вид! – я демонстративно смерила его
– А ты сама в зеркало давно смотрела? – хихикнул он.
Я обеспокоено взглянула в небольшое старое зеркало. Оттуда на меня таращилось бледное существо с темными кругами под глазами, растрепанное, чем-то похожее на привидение, и напоминавшее меня очень отдаленно. Проклятый дом всех делает похожими на призраков! Неужели мой шеф только что признавался в любви этому чучелу? Я невольно засмеялась и покачала головой. Яшка, заметив, что с моей стороны ему ничто не угрожает, с облегчением шлепнулся на стул.
– Похоже, мы с тобой два сапога пара, – засмеялся он, совершенно довольный эффектом, который произвело его замечание.
– Слушай, сапог без пары, что означала эта сцена? Что ты сделал с бедным пожилым нотариусом?
Яшка открыл рот, чтобы возразить, но я сразу пресекла попытки сопротивления.
– Я приняла твою сторону, но ты мне обязан объяснить, во что я впутываюсь.
Мой собеседник нахмурился.
– Я обещаю, что все расскажу, только позже.
– Насколько позже?
– Послушай, я эту ночь не спал, со вчерашнего дня ничего не ел, да еще и теперь за мной охотится этот псих. Дай передохнуть, – вдруг заскулил Яшка. – У тебя есть что-нибудь пожевать?
Он посмотрел на меня.
– Это глупый вопрос?
Я кивнула.
– Может, сходишь в магазин, накормишь меня? Если уже взялась спасать, не останавливайся на полпути. Мне же нельзя выходить. Этот маньяк на улице, наверное, ждет.
– Нет. Ты не сапог. Ты чемодан. Без ручки.
– Значит, тебе все же меня жаль, – самодовольно улыбнулся Яшка.
– Еще слово, и я никуда не пойду. У меня болит голова, я хочу спать и вид у меня для похода в магазин неподходящий.
– Обещаю, мой рассказ будет достоин твоих трудов.
– А еще расскажешь, куда ты исчез вчера.
– Клянусь. После твоего возвращения – я весь твой. Иди, а я пока постараюсь приглушить голод крепким здоровым сном, – он зевнул и ловко проскользнул мимо меня в свою комнату.
Конечно, находись я в нормальном боевом состоянии, заставила бы Яшку исповедаться без всяких кормежек. Когда человек голоден, он слаб. Но после ужасной ночи, и сегодняшнего ошеломляющего признания моего шефа, я находилась в растрепанных чувствах и не могла трезво мыслить. Ладно, магазин, так магазин. Все равно, придется идти. Мне тоже нужно чем-нибудь питаться, да и голову проветрить не помешает. Я вздохнула и поплелась приобретать человеческое обличье.
Все то время, пока я добывала нам с моим приятелем хлеб насущный и путалась в продуктовых сумках по дороге домой, трезвый рассудок подсказывал, что меня водят за нос. В памяти всплывали хитрые Яшкины взгляды, притворные зевки и непривычные в его устах клятвы в преданности. Неужели он меня обманывает?
– Пока все мне не выложит, кормить не буду, – вслух сказала я себе, с трудом отпирая одной рукой дверь. – Яшка! Вставай!
Дом ответил мне полной тишиной. Я бросилась внутрь, позабыв захлопнуть
Я ощутила себя обманутым ребенком, которого старшие дети послали за мороженым, а сами в его отсутствие удрали в кино. Почему Яшка сбежал? Он, действительно, выглядел измученным и голодным! Иначе никакие слова не заставили бы меня отправиться в магазин без предварительного допроса с пристрастием! Что он скрывал? Какой-то ужасный секрет, который касался меня? Ну почему загадки падают на мою больную голову таким камнепадом, что я просто не успеваю уворачиваться?
– Ну и бегай голодным! Неуловимый мститель нашелся! Только попробуй еще раз сюда явиться! – зачем-то погрозила я куда-то в глубину дома, подняла сумки с продуктами и двинулась на кухню варить очередную чашку кофе, утешая себя мыслью, что, по крайней мере, голодать, в последующие три дня мне не придется. Кроме того, в одиночестве лучше думается. А подумать было о чем. И было о чем почитать…
Последний луч солнца заглянул в окно моей комнаты и с сожалением скользнул по ксерокопиям старых документов, когда я, наконец, закрыла папку. Мне было грустно. В оставшихся документах из архивов прослеживалась дальнейшая судьба потомков Макантонов. Увы, у Клеопатры Ильиничны были веские основания надписать в конце папки на последнем из документов «Наследников не осталось». Никогда раньше не интересовалась своим происхождением. Я твердо знала, что ни к каким великим династиям мой род не принадлежал. Но интрига с домом заставила меня впервые всерьез заинтересоваться этим вопросом. Если я не потомок Макантона и не родственница Клеопатры Ильиничны, почему этот дом сейчас принадлежит мне? И почему этот странный голубоглазый пират является ко мне в сновидениях каждую ночь? Что это значит?
Истошный вопль моего входного звонка, который раз сегодня, прервал мою меланхолическую задумчивость. Я вздрогнула, привычно подумала, что этот кошмар нужно отсоединить от сети прямо сейчас, и направилась к двери настолько тихими шагами, насколько позволял скрипучий деревянный пол. Открывать дверь Яшке я не собиралась. Да и встречаться с Артемьевым мне пока не хотелось. Просто поинтересуюсь, кого это там принесло?
Я взглянула в дверной глазок и удивленно распахнула дверь.
– Здравствуй, деточка! – передо мной стояла старуха Шапокляк. Темное платье, сшитое в соответствии с дореволюционной модой, кокетливо сидело на ссохшейся фигурке, седая шевелюра в мелких кудряшках химической завивки нежным одуванчиком обрамляла худое морщинистое личико. Выцветшие глазки из-под очков смотрели осмысленно и остро. «Для полноты образа не хватает шляпки с пером и неизменной крысы Лариски» – подумала я, пряча улыбку.
– Здравствуйте!
– А теперь ты здесь живешь?
– Да.
– А я твоя соседка. Вон из того дома, – она указала тросточкой на маленький домик, стоящий впритык к моему. Голос у нее был надтреснутый, как дребезжание разбитого стакана. – А как звать?
– Меня? Марина.
Мне раньше не приходилось общаться с настолько древними особами, поэтому я постаралась произнести свое имя почетче и погромче.
– Да не кричи ты так. Я хорошо слышу, – проскрипела моя новая соседка, махнув худенькой лапкой. – А я Бира Михайловна. Можешь называть меня бабушка Бира.