Тайна старой леди
Шрифт:
– Да, - не стала отрицать я, так было короче…
– Ну, не переживай. Я понимаю, что ты сейчас об этом жалеешь. На похороны пойдешь?
– Мне нельзя... нельзя к ней. Так сказали - уйти и не появляться.
– ... Ну, я от тебя букет положу, подпишу ленту. Не расстраивайся ты так, возраст такой... нам бы прожить столько.
– Да..., да, конечно.
После этого мне никто не был страшен. Страшно, когда вот так – навсегда. А остальное все решаемо. Просто нужно собраться, взять себя в руки. После последней пары я вместе
Я пожала плечами.
– Спасибо. Тогда я пойду?
– Арина, почему вы отказываетесь? Отказ не принимается, уже распределены роли и…
– Сергей, вам вообще какое дело, кто будет бегать в костюме? Что там сложного? Я не хочу этим заниматься и не буду. Замену уже ищут. Извините... я пойду. Плохо себя чувствую.
Развернулась и пошла к двери. Никто меня не остановил. Открыла дверь, вышла. Ярослав ждал у окна, шагнул ко мне. Сзади послышалось: - Извините, я на минуту.
Замешкалась на секунду, отвернулась, пошла по коридору. В голове было пусто… Сергей тронул сзади за руку, я резко обернулась. Ярослав подошел и стал возле меня.
– Она со мной, отстань от нее.
– С кем имею честь?
И растерянное Ярослава : - Что, простите?
Я нервно потерла лоб ледяными пальцами. Постаралась спокойно ответить обоим:
– Я ни с кем из вас встречаться не буду. Отойдите сейчас оба. Или сорвусь и наговорю лишнего - некультурно и неинтеллигентно. Мне сейчас плохо, очень плохо. И морально, и физически. Рядом с вами еще хуже. Имейте жалость, если совести нет.
За мной никто не пошел. Доехала до общежития, поднялась на этаж, вошла в комнату. Лежала, сжавшись, на кровати. То бросало в жар, то знобило. Немного поплакала, потому что жаль было Бэллу. Потом уснула.
Лизка разбудила меня, так как опять скакала по комнате, как дикая кобылица. Впрочем, как всегда.
– Лошадь полковая, блин.
– Хватит дрыхнуть вечером – голова болеть будет. Ты бы видела, как у них морды вытянулись, мать. Там точно интерес, и большой. Ты что, не готовилась совсем? Или в мастерской занималась? Что там утром случилось, ты мне расскажешь? Весь универ гудит.
– А-а, ерунда. Ярослав поспорил, что я соглашусь встречаться с ним, ну и выиграл. Не знаю, правда, сколько. Ну... не важно.
– А зачем ты согласилась? – протянула Лизка.
– Да вот подумала – сколько можно? И эти еще... Решила рискнуть, вот – рискнула.
– За-ши-бись... А я тебе еще завидовала… по белому, конечно. На фиг - на фиг такую красоту. Лучше мы с тем, что имеем... Ари, но если они поспорили, то не отстанут же. Вот только как? Это же у них не будет больше возможности видеться с тобой на подготовке, тогда где? В общагу их не пустят. Только на улице. Что делать будем?
– Даже думать об этом не хочу. Что
– Ага, тогда еще и менты зачастят. Тех так даже и в общагу пустят. На них куда напишешь?
Хмыкнули обе. Стало легче, когда поговорили.
– Ари, если ты согласилась… Он тебе нравится?
– Нравился, – уныло согласилась я. Настроение опять падало.
– Я так думаю, что он еще сто раз пожалеет, придурок.
– Уже жалеет… наверное.
– Так чего ты? Помучь хорошенько и прощай. Я вообще думала, что он уже нормальный стал. Взрослый, вроде, парень. Ну, раньше, конечно… перевоспитаешь, что ли.
– Лизка, нормальный парень будет спорить на девушек? Сомневаюсь, что я первая. Это скотство какое-то. И он врал, что не спорил на меня. За сутки накосячил дважды - непорядочный и врун. А главное - перед всеми, Лиз, в вестибюле… это, чтобы больнее?
– С-скотина. Забудь про него.
– Еще и поцеловал меня. Мне понравилось, Лизка. – Тело пронзила сладкая судорога, как напоминание… Я сжала колени, зажмурила глаза. Бли-ин, да что ж такое-то?
– Кто бы сомневался, что понравилось? Там такая практика… Он ни дня без баб, наверное. Я завтра узнаю, кто у него сейчас.
– Зачем? Мне уже не интересно. Кушать будешь? – сменила я тему.
Назавтра Лизка опять заставила меня наряжаться. Наряжаться не хотелось, не хотелось ничего - я не выспалась, просыпалась несколько раз. Снилась откровенная эротика с моим и его участием. Я устала за эту ночь, чувствовала себя разбитой.
Мы все-таки выбрали серые велюровые лосины с бледными сиреневыми цветами и длинную серую тунику с поясом. Туника сползала с плеча, открывая широкую кружевную лямку сиреневого топа.
– Я, конечно, буду рядом, но! Ари, сейчас уже знают все, и если мужики дружно скажут, что он идиот, ну, или подумают так, то бабы… Те услышат только то, что тебя на глазах у всех опустили ниже плинтуса. Будут злорадствовать и все такое. Наша задача показать - что! Что бы там с тобой ни произошло - до тебя им, как до Луны на карачках. Поэтому сиди тихо, закрой глаза.
Я смирно сидела и ждала, пока Лиза тоненькой кисточкой рисовала стрелочки на моих веках, уводя их чуть вверх. Тронула кожу век серо-сиреневыми тенями. Подала зеркальце.
– Красиво, Лиза, очень. А если я вдруг заплачу, и оно потечет?
– А я чего стараюсь? Теперь ты знаешь, что плакать нельзя и не будешь. Будем так красить каждый день. Получилась персидская царевна. Пусть увидит, кого променял на банальные бабки.
– Да он не променял, Лиза.
– Все думают, что променял. А теперь увидят, кто у нас в этой истории лох.
После того, как Лиза объяснила ситуацию, я собиралась на учебу, как на казнь. Она критически осмотрела меня и щедро плеснула в чашку с водой валемидина. Остро завоняло валерьянкой.