Тайна старой штольни
Шрифт:
Булат дрожащими руками раскрыл конверт и вытащил сложенный вчетверо лист. Черные буквы плясали перед глазами, находили одна на другую, а временами сливались в сплошную темную линию.
Нариман медленно отложил в сторону письмо и, упав головой на стол, глухо зарыдал.
– Что с тобой, Нариман?- испугалась Роза.- Что случилось?
Роза взяла со стола лист, развернула его и из всего написанного увидела только четыре слова… геройски погиб… и… место неизвестно…
Роза отложила письмо и обняла Наримана.
– Не надо, не плачь, может, это совсем не правда, ты же сам говорил,
Роза уговаривала его, просила, но Нариман не поднимал головы. Тогда Роза опустилась на стул, уронила голову рядом с головой Наримана и горько-горько заплакала.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мурат вернулся с работы расстроенным. Он прямо в сапогах свалился на койку и лежал, глядя в потолок, до поздней ночи. Не умывался, не ужинал и все думал, думал, а перед глазами проплывала его молодость. Молодость человека, оторванного от родной земли, прожившего всю жизнь в семье, которую ненавидел, но уйти не мог, потому что обязан был жизнью…
Несколько дней назад Мурат побывал на штольне, и все то, что происходило двадцать с лишним лет тому назад, он пережил заново…
Вся эта история началась с того, что он, не по годам рослый и сильный парень, был схвачен белогвардейцами и отдан в услужение барону Оскару Вольфу. С отрядом этого бывшего помещика осенью 1920 года Мурат навсегда покидал Казахстан, покидал, и не знал, что, оставляя эти широкие степи, он теряет Родину, родных и близких, человеческое достоинство…
Четвертый день уходил отряд от погони. Теряясь временами среди обломков скал, тропа поднималась все выше и выше, туда, где за хмурыми клочковатыми облаками смутно виднелся перевал. Люди шли, едва переставляя ноги, таща на поводу вконец обессилевших лошадей. До вершины оставалось совсем немного, когда идущий впереди полковник Вольф остановился. Тропа кончилась. Отсюда начинался скользкий каменный выступ, козырьком нависший над пропастью.
Полковник внимательно посмотрел вокруг - может, где-нибудь среди камней спряталась еще одна тропка? Но когда убедился, что этот путь - единственный шанс избавиться от плена и перебраться на ту сторону, он с большим усилием взобрался на седло и, подождав, пока остальные оседлают лошадей, махнул рукой.
Первым на вырубленный руками десятков поколений чабанов узкий проход ступил конь Мурата, за ним тронулись остальные. Кони ступали очень осторожно, прижимая запавшие бока к холодной каменной щеке выступа.
Мурат лег на шею лошади, опустил поводья и негромко подбодрил гнедого. Из-за поворота блеснуло утреннее солнце. Мурат облегченно вздохнул, чуть выпрямил спину - еще два-три метра и он на той стороне. Еще полтора метра… задняя нога гнедого скользнула по сырой скользкой поверхности камня. Конь дико заржал, и, ударившись крупом о стену, рухнул в пропасть.
Мурат медленно сползал вниз, лихорадочно ощупывая руками скат. Еще немного и… Мурат всем телом ощутил холодную пустоту под ногами, пальцы нащупали впадину и вдавились в нее. Идущий следом конь попятился и захрапел…
– Не останавливаться!-
Мурат крепко зажмурил глаза. Он старался не дышать и не слышать, как далеко внизу под ногами бурная Карасу перекатывает обросшие мхом валуны.
– Одна, две, три…- считал Мурат проходивших над головой лошадей, и вдруг тупая боль вдавила в камень одеревяневшие пальцы,- пять…- из нестерпимо яркого света выплыл родной аул.
– Шесть.- Перед ним встал старший брат Анвар, который ушел к партизанам, Айша, маленький Кадыр.
– Семь.- Холодная змея обвилась вокруг шеи Мурата и он потерял сознание.
Очнулся Мурат на траве.
– Благодари полковника,- сказал один из казаков, протягивая ему флягу,- если б не полковник - хана тебе…
Отряд перевалил через перевал и спустился к реке. Полковник был уверен, что красные, которые четыре дня не отставая шли за ними буквально по пятам, теперь не догонят.
Возле реки остановились, напоили коней и завели их на всякий случай в густой ивняк.
Было жарко. Мурат окунул несколько раз горящее лицо в ледяную воду. Испуганная стая маринок бросилась врассыпную. Мурат набрал со дна блестящих, как спелые виноградинки, камешков и бросил вслед малькам. Десяток фонтанчиков взметнулся над водой и тут же растаял.
– Тихо!- негромко прозвучала команда.- Ложись!
Все залегли в траве и затаили дыхание. По тропе, лежащей от реки на расстоянии брошенного камня, важно вышагивали четыре верблюда, тяжело груженные углем. Следом на низкорослой кобыле трусил старик с охотничьим ружьем в руках.
Караван пропустили, чтоб не поднимать лишнего шума, и снова двинулись вперед. Миновали одно ущелье, второе, впереди показалась длинная тонкая струйка дыма. Полковник приказал сойти с тропинки. Шли медленно, продираясь сквозь густые заросли шиповника, на ходу срывая крупные красные плоды. Выбравшись из шиповника, поднялись на пригорок. Отсюда все было видно как на ладони.
Внизу из-под груды камней бил родник, рядом с родником стояли три юрты. Тут же возле врытого в землю котла возились женщины. От юрт тропа тянулась прямо к штольне. Вот из штольни вышел кто-то, крикнул женщинам, а те в ответ замахали руками. Казаки голодными глазами уставились на юрты.
Четвертый день в отряде не было ни кусочка хлеба. Питались всем, что попадалось под руки: алычой, дикими яблоками, урюком. Слишком много было кровавых дел на совести полковника, и поэтому он старался поскорее добраться до китайской границы. Если бы в отряде была еда, он не стал бы останавливаться. Но выхода он не видел и поэтому решился еще на одно преступление.
Мурат остался сторожить коней, а полковник с казаками направился к юртам. Возле юрт отряд разделился на две части: большая часть во главе с полковником направилась к штольне.
Мурат сверху видел, как казаки расправились с женщинами и стариком, как полковник с тремя казаками вошел в штольню и вскоре выскочил оттуда без фуражки с окровавленным лицом. Видел, как собрал он в связку гранаты и метнул их в штольню.
Оба отряда вернулись одновременно. Два казака тащили в куржуме полусырую тушу барана.