Тайна стонущей пещеры (с илл.)

Шебалов Африкан Александрович

— Я хотела бы узнать, когда ребятам на плантацию? — пожимая руку Елизавете Петровне, спросила Вера Алексеевна.

— Лучше всего, если сможете, часиков в пять — в половине шестого. Нам так сейчас нужна помощь. Роза в самом цвету — много рук требуется.

— С удовольствием поработаем. Это даже входит в план нашего похода.

— Вот спасибо. А на плантации для вас завтра специально будет повар готовить. Деда Пахома выделили. Он у нас кулинар заслуженный. Еще в германскую ротным кашеваром

был.

— Вы, Елизавета Петровна, уж очень о нас беспокоитесь.

— Такая у меня должность, — развела руками председатель и повернулась к Рязанову: — Эй, Леонид Захарович! Хватит тебе девчатам душу бередить. Дай-ка что-нибудь веселенькое.

— Всегда пожалуйста! — вскинул голову Рязанов.

Аккордеон вздохнул во всю силу мехов и заговорил бодрым, четким перебором.

Елизавета Петровна, пристукивая каблуками, подплыла к задремавшему деду Пахому:

— Тряхнем стариной, дедушка Пахом. Покажем молодежи, как надо плясать.

— А чаво! — встрепенулся дед и сейчас же молодецки шлепнул треух на скамейку:

— Это мы могем! — дед поправил ладонью свалявшуюся бородку, и, выпятив сухую грудь, по-петушиному двинулся на плотную, пышущую здоровьем Елизавету Петровну.

Зрители зашевелились, заулыбались. Даже в углу зала на время перестали стучать костяшками домино.

В кругу появилась вторая пара, третья.

Елизавета Петровна и дед Пахом уже стояли у стены. Дед надрывно кашлял, и Елизавета Петровна придерживала его за локоть. А пол клуба гудел под ногами плясунов.

— Эх, сам бы вдарил, да подмены нет! — воскликнул раззадоренный Рязанов.

— Вы же, Леонид Захарович, у нас единственный, — проговорила, играя глазами, Леночка.

— А ну, дайте-ка, попробую! — протиснулся к Рязанову Шарый. Он взял аккордеон и заиграл плясовую.

Рязанов вышел на середину круга, лихо ударил в пол ногой и, отбив замысловатую чечетку, склонился в поклоне перед Верой Алексеевной.

Красивое личико продавщицы Леночки недовольно нахмурилось.

Вера Алексеевна переглянулась с Шарым и, ободренная его кивком, вышла в круг.

Из клуба вывалились дружной ватагой.

— Спокойной ночи, — шепнул Шарый Вере Алексеевне и быстро смешался с толпой.

Окруженный группой парней и девушек, он пошел по середине освещенной луной улицы, на ходу играя бодрый марш. Отстав на несколько шагов. Вера Алексеевна шла сзади до самой школы.

— Кто идет? — услышав скрип калитки, негромко окликнула ее Оля Пахомова.

— Это я, Олечка, — отозвалась Вера Алексеевна. — Как твое дежурство? Сбитнев пришел?

— Пришел.

— Все ребята спят?

— Все. Кто давно уже, а некоторые только что улеглись.

Вера Алексеевна медленно пошла между палатками.

Раздался легкий шорох: из крайней палатки выполз Вася Коркин. Он тихонько подбежал к ближайшей яблоне и начал подтягиваться на толстом сучке. Тотчас под деревом появился Тузик, уселся на землю, и, в такт движениям Васи поднимая и опуская голову, стал внимательно наблюдать за хозяином.

Отвернулся угол соседней палатки, высунулась голова Шумейкина.

— Тренируешься? Чемпионом решил стать? — ехидно спросил он.

— Кого-чего? — спрыгнул на землю Коркин. — Тренируюсь! Девять раз подряд могу выжать.

— Подумаешь, какая трудность — девять раз подряд подтянуться, — захихикал Шумейкин. — Я, если захочу, пятнадцать жимков сделаю.

— Захочу, — передразнил его Вася. — А ну, захоти, захоти! Попробуй-ка! Я по три раза в день занимаюсь, и то еще плохо получается.

— Так то ж ты, — Шумейкин выбрался из палатки. Он был еще в брюках и ковбойке.

— Учись, как работать надо, чемпион!

Шумейкин довольно легко подтянулся раз, другой но вдруг сорвался и упал на колени. Из кармана его ковбойки выпал и покатился под ноги Коркину круглый камень.

— Что это? — подобрал камень Вася.

— Камень какой-то. Еще днем нашел в горах, — безразлично сказал Шумейкин.

Он поднялся, вынул из кармана электрический фонарик. При его свете Коркин увидел на отбитой части камня разноцветные концентрические круги.

— Так это же агат! Полудрагоценный камень. Молодец, Олег! — воскликнул он.

— Дай сюда! — выхватив агат, Шумейкин спрятал его в карман.

— Что же ты? Перед походом как договорились: все минералы сдавать в коллекцию!

— Так то минералы… А это, ты же сам сказал, — драгоценный камень. Я его маме на брошку подарю.

— Эх, ты, а еще звеньевой! Найден в походе — значит общий, отрядный!

— А ты найди сначала, а потом говори. Что мне твой отряд!

— Вот ты какой!

— А тебе что? Искупался в водопаде — еще хочешь? — пригрозил Шумейкин.

Вера Алексеевна поняла, что ей пора вмешаться.

— Вы почему не спите? — подошла она к ребятам.

Коркин открыл было рот, чтобы объясниться, но Шумейкин опередил его:

— Я, Вера Алексеевна, агат нашел, — вынул он из кармана камень, — думал отдать его Сбитневу в коллекцию, а Коркин хочет забрать себе.

— Кого-чего? Это же неправда!.. Я, наоборот… — возмутился Коркин, но его перебила учительница:

— Я слышала ваш разговор.

Она строго посмотрела на Шумейкина:

— Спать пора!

Шумейкин юркнул в палатку, на ходу пряча агат в карман. Коркин побрел к своей палатке.

Вера Алексеевна задумчиво покачала головой, прислушалась и тихо окликнула: