Тайна стонущей пещеры
Шрифт:
— Я еще раз предлагаю отправить их обоих домой. Пусть во дворе у себя путешествуют!
Вслед за ней поднялся Коркин.
— О том, что Олег меня нарочно столкнул в воду, — этого я не знаю. Он ведь шел сзади меня. Может быть, мостик и должен так качаться, и я просто не удержался. А вот то, что Олег часы перевел, это совсем нехорошо, не по-товарищески. И ему должно быть стыдно перед всеми.
Вася посмотрел на Шумейкина, потом на Витю.
— В пещеру, наверно, первым надумал идти Витя, а Олег, как всегда,
Еще с полчаса продолжалось собрание. Вера Алексеевна внимательно слушала выступления ребят и с удивлением поглядывала на Шумейкина, съежившегося за спинами товарищей.
«А я его еще в пример другим ставила, — смущенно думала учительница, ведь он мне всегда казался скромным, хорошим пионером, учится неплохо, послушный. Поэтому я и предложила тогда избрать его звеньевым».
Вера Алексеевна долго ломала голову над тем, как наказать Сбитнева и Шумейкина. «Отстранить от похода вообще, как предлагали некоторые пионеры, значит навсегда отбить у них охоту к путешествиям и окончательно восстановить против класса», — думала она. Поэтому ей и понравилось предложение Васи.
«То, что они завтра не пойдут с отрядом, не посмотрят пещеры, будет для них настоящим наказанием. А в то же время им надо отдохнуть после перенесенных волнений. Пусть посидят денек вдвоем. Только нужно сказать дяде Грише, чтобы не отпускал их далеко от автобуса», — решила она.
ПОХОД ПРОДОЛЖАЕТСЯ!
Уставшее за день солнце катилось все ниже и ниже, как будто торопилось скорее спрятаться за лысую вершину далекой горы.
Перед школой, ворча мотором, стоял автобус. Дядя Гриша ходил вокруг него и монтировочным ломиком стучал по скатам.
Пионеры тащили из сада сложенные палатки, рюкзаки, весь нехитрый походный скарб. Им помогали деревенские ребята, успевшие подружиться с гостями.
Возле калитки Коркин, обвешанный всякой ношей, кряхтя, нагнулся за оброненной папкой с гербарием, но Шумейкин выхватил ее у него из-под рук:
— Ничего, Вася, я донесу, Хочешь, я тебе агат подарю? Насовсем!
— Ты его лучше в школьную коллекцию отдай, — спокойно посоветовал Коркин.
— Все-таки ты, Олег, бессовестный! — поровнялась с ребятами Оля Пахомова. — То всегда насмехался над Васей, обманывал его, «Ягодкой» дразнил, а теперь подлизываешься…
— И ничего не подлизываюсь. Откуда ты взяла? — покраснел Шумейкин.
— Не слепая. Все видят, как ты возле него увиваешься.
— Ну и пусть. А тебе какое дело? Может, мы с ним дружить будем.
Оля только окинула его презрительным взглядом и побежала к автобусу.
Шумейкин неловко потоптался на месте, потом
— Побегу, Вася, скорее места занимать. Я на двоих забронирую, — и поспешил вслед за девочкой.
Вера Алексеевна, шедшая сзади, проводила взглядом Шумейкина. «Нет, не Сбитнев, а вот кто у меня самый трудный ученик!» — она оглядела сухощавую, угловатую фигуру мальчика. — Как же я раньше не сумела разобраться в нем? Ведь он уже почти год как пришел в этот класс…»
Вера Алексеевна попыталась вспомнить в лицо родителей Олега, но так, к своему огорчению, и не вспомнила. Дома у Шумейкина она тоже не была ни разу.
«Много труда придется приложить. Этого вывести на верную дорогу будет, пожалуй, потяжелее, чем Сбитнева», — заключила она.
Возле автобуса резко остановилась «Победа» с белыми шахматными клетками. Из нее вышла Мария Ивановна Коркина с разбухшей базарной сумкой в руках. Увидев вымазанного зеленкой сына, она в ужасе бросилась к нему:
— Мальчик мой! Ягодка моя! — выронив сумку, она крепко обняла Коркина, у которого лицо сразу стало растерянным.
— Разбился! Как сердце чуяло: нельзя тебя в поход пускать. Да еще с такими, — сверкнула она глазами на подошедшего Сбитнева.
Коркин резко высвободился из ее объятий и заслонил собою Витю:
— Не надо, мама! Он тут ни при чем! Он, наоборот, спас меня.
— Где же это ты? Кто же это тебя? — не слушая объяснений, стала торопливо ощупывать сына Марья Ивановна, как бы убеждая себя, что руки и ноги еще при нем.
— Он, тетенька, шпиона поймал! Живого! — выпалила появившаяся из-за автобуса Зинка.
— Шпиона!? — вздрогнула женщина. — Вася! Ты — шпиона?..
Она заметила у дверцы кабины Веру Алексеевну и бросилась к ней:
— Это правда, товарищ классный руководитель?
— Правда, — улыбнулась учительница. Мария Ивановна побледнела:
— Как же вы это допустили?.. Ведь это, наверное, опасно… Разве можно школьник, ребенок!.. — укоризненно бормотала она.
— Так что? Будем садиться в автобус или на «Победе» поедешь? — негромко спросил Сбитнев Коркина, с лица которого все еще не сошло растерянное выражение.
— Да нет, Витя, давай садиться скорее! А то опять мама будет обниматься!.. — заторопился Коркин.
— Ладно, лезь живее! — грубовато, но дружески подтолкнул его к автобусу Сбитнев.
Все ребята были уже на местах. Шумейкин сидел в первом кресле на самом краешке и ерзал, будто кресло жгло его. Маленькие глазки тревожно метались от Коркина к Сбитневу. Он заметил, что они улыбнулись друг другу, и, видно, совсем упал духом: вскочил и шмыгнул к задним сиденьям автобуса, ища глазами свободное место.
Дядя Гриша сел за руль и закрыл дверцу кабины. Вера Алексеевна поднялась на ступеньку и через окно заглянула в автобус, проверяя, все ли ребята сели.