Тайна Святой Плащаницы
Шрифт:
— Лично на меня ты можешь рассчитывать: я помогу тебе, чем могу. Кроме того, если тебе захочется порыскать в архивах Европола, то ради бога.
— Спасибо, Сантьяго.
— Друг мой, я изучу твой доклад и откровенно выскажу свое мнение о нем. Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на мою помощь во всем — как официально, так и неофициально, — заявил Джон.
— И мне тоже хотелось бы почитать этот доклад, — сказала Анна.
— Анна, ты ведь не полицейский и не имеешь никакого отношения к подобным делам. Поэтому
— Мне жаль, Анна… — стал извиняться Марко.
— Тем хуже для вас, потому что интуиция мне подсказывает, что, если за этими инцидентами что-то кроется, это нужно рассматривать с исторической, а не с полицейской точки зрения. Впрочем, как знаете.
Они расстались, договорившись поужинать вместе на следующей неделе. Лиза пригласила всех к себе.
— Знаешь, братишка, а я останусь с тобой еще на несколько дней.
— Я, Анна, понимаю: то, что рассказал Марко, может быть хорошей темой для твоей газеты, однако Марко мой друг. Кроме того, ты и мне создашь проблемы на службе, если вдруг станет известно, что моя сестра причастна к публикациям о делах, расследуемых полицией, — ведь узнать эту информацию ты можешь только через меня. Ты навредишь моей карьере, только и всего.
— Да ладно, не драматизируй, я не напишу ни строчки обо всем этом. Обещаю.
— То есть ты не будешь создавать мне проблем? И согласна с тем, что все, о чем говорилось, так сказать, «не для печати»?
— Я не буду создавать тебе никаких проблем, можешь быть спокоен, я же твоя сестра. Кроме того, я понимаю, что есть материалы «не для печати», это ведь входит в правила игры и в моей профессии.
— Ох уж эти журналисты!
— Да и вы, полицейские, не лучше.
— Ладно, мы сходим опрокинуть по стаканчику в одно заведеньице, оно пользуется сейчас популярностью. Ты сможешь даже похвастаться, что была там, когда вернешься в Барселону.
— Хорошо, но больше всего мне хотелось бы, чтобы ты мне доверял. Думаю, что я смогла бы помочь вам, а еще обещаю, что никому ничего не расскажу и не напишу об этом ни строчки. Просто меня захватывают такого рода истории.
— Анна, я не могу позволить, чтобы ты впутывала меня в это расследование, его ведь проводит Департамент произведений искусства. Ты создашь мне проблемы, я об этом уже говорил.
— Никто ничего не узнает. Клянусь тебе в этом, и, пожалуйста, доверяй мне. Мне уже надоело писать о политике, добывать информацию о правительственных скандалах. Мне как журналисту очень везло с самого начала, но я еще никогда не наталкивалась на серьезную и большую тему, а эта вот история — как раз такая тема.
— Но ты ведь только что сказала мне, что я могу доверять тебе и ты ничего никому не расскажешь и не будешь писать об этом!
—
— К чему же тогда разговор о том, что ты еще не наталкивалась на большую и серьезную тему?
— Видишь ли, я предлагаю тебе заключить договор. Ты позволишь мне провести собственное расследование, причем я не буду это афишировать. Я обещаю держать тебя в курсе, если мне удастся что-либо разузнать. Если я все же смогу найти что-нибудь такое, что поможет вам разгадать тайну инцидентов в соборе, и Марко успешно завершит расследование этого дела, я вас попрошу рассказать мне обо всем, возможно, без каких-то деталей. Но не раньше того момента, когда это дело будет полностью расследовано.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что это — не мое расследование и я не могу и не должен заключать относительно него никаких договоров — ни с тобой, ни с кем бы то ни было. И кто меня надоумил взять тебя с собой на ужин к Марко!
— Сантьяго, не злись. Я же тебя люблю и никогда не сделаю ничего такого, что может тебе навредить. Я — журналист и люблю свою работу, но ты для меня важнее, и я никогда не буду ставить журналистику выше людей, никогда. По крайней мере по отношению к тебе.
— Я хочу доверять тебе, Анна, хочу доверять. К тому же мне ничего другого не остается. Однако завтра ты уедешь, возвратишься в Испанию, а не останешься здесь.
15
Взгляд немого блуждал по шоссе, переполненному легковыми автомобилями и грузовиками. Шофер грузовика, который вез немого в Урфу, казалось, был словно таким же немым: с тех пор как они выехали из Стамбула, он не проронил ни слова. Тогда, в доме человека, прятавшего немого, шофер представился очень коротко:
— Я из Урфы. Приехал за Зафарином.
Хозяин дома, кивнув, позвал немого из комнаты, в которой тот спал. Зафарин узнал человека, приехавшего за ним: тот был с ним из одной деревни и, как и он, пользовался доверием у Аддая.
Хозяин дома принес им сумку с финиками и апельсинами и пару бутылок воды, затем проводил их до места, где стоял грузовик.
— Зафарин, — сказал хозяин дома, — с этим человеком ты будешь в безопасности, он доставит тебя к Аддаю.
Затем он спросил у шофера грузовика:
— Какие тебе дали инструкции?
— Я только должен как можно быстрее привезти его, стараясь не появляться там, где мы можем привлечь к себе внимание.
— Этот человек должен доехать живым и здоровым.
— Доедет. Я подчиняюсь приказам Аддая.
Зафарин устроился на сиденье рядом с шофером. Ему хотелось, чтобы тот рассказал ему последние новости про Аддая, семью Зафарина, про их деревню, однако шофер упорно молчал. Он лишь пару раз обратился к Зафарину, чтобы спросить, не хочет ли тот есть и не нужно ли ему принять душ.