Тайна святых
Шрифт:
* * *
Братолюбие не есть Только угождение друг другу, в особенности в таком ответственном деле, как правление княжеством, поэтому Все, что происходило до сих пор, не есть нарушение завета Ярослава о любви. Но вот, действительно, пришло испытание русским князьям, Всеволод встретил Изяслава с войском, но, не вступая в сражение, тотчас урядился со старшим братом. Однако Изяславу предстояло еще урядиться и с сыновьями скончавшегося Святослава: их было пять, и все они княжили по разным городам. Изяслав не тронул только Романа, княжившего далеко на Юге в Тмутаракане (Тамань на Азове, Северный Кавказ), у остальных он отнял их волости. Формально, быть может, он имел оправдание, так как отец их самостоятельно (т.е. без разрешения старшего в роде) оставил Чернигов и умер, княжа не в очередь в Киеве: по трудно постигаемому уставу (обычаю?) об изгоях (мало разработанному для такого сложного
– значит, законно (ибо старшему было предоставлено право вершить такие дела) и поэтому безнадежно. Сам Изяслав, как мы говорили, дважды .лишался власти, но то было совершенно иное. И Изяслав и другие имели право считать это изгнание незаконным. Киевский князь искал помощи у властелинов запада и получал ее, как равный им властелин. На Олега же с братьями все стали смотреть, как на законно лишенных княжения. Чтобы возвратить отобранное, если они этого хотели, им надобно было поступать разбойнически - приводить наемное войско и воевать с родиной. Оттого в летописи - святой русской истории - писалось: навел Олег половцев на Русскую землю. Русская земля часто пользовалась наемным войском: и варяжским, и торгским, и половецким: сам Владимир Мономах ходил иногда с половецким войском и сына Вячеслава посылал с ними на Олега в Муром. Но то были законные князья, и летопись не ставит им это в вину. Здесь же, считавшийся изгоем, при посредстве половцев разоряет родину.
Итак, междоусобие, сопровождавшееся кровопролитием, началось. Должно сбыться предсказание Ярослава: “если не будете любить друг друга, и сами погибнете и погубите землю отцов своих”. По мнению большинства историков, именно с этого времени (т. е. с семидесятых годов одиннадцатого столетия) и наступает княжеская драка (выражение Карамзина), которая длится до самого конца Русской земли (Киевской), до татарского разгрома.
Но это неверно и фактически и по существу. Фактически, потому что в течение 80 лет от 1054 (смерти Ярослава) до 1135 (года княжения второго сына Мономаха Ярополка) было только два кратковременных нашествия половцев, предводимых Олегом (1078 г, и 1094 г.), и некоторое время (несколько месяцев) борьба Олега на севере с сыновьями Мономаха. Никаких иных междоусобных кровопролитий за это время не было.
Неверно и по существу. Как мы сказали, согласие государственное, достигаемое любовью братий друг к другу, проходит через тяжкие испытания и великий труд христианский. Дело Олега и было таким испытанием: с Божией помощью оно привело к чуду любви. Чудом любви мы зовем полное умирение Олега, святость Мстислава, старшего сына Мономаха, в его отношении к Олегу и прозрение Мономаха в истине братской любви. Все это откроется через письмо Мономаха к Олегу в 1097 г.
Теперь же рассмотрим точнее отношения Изяслава и Олега в связи с их духовным состоянием. Оба они не исполнили веления братской любви не столько по злой воле, сколько по прирожденной им нравственной немощи. Они были слабые члены церкви, которых спасти могли только сильные, славные члены церкви.
Изяслав, как бы всем своим существом, прильнул к св. Феодосию Печерскому. И Феодосий очень любил его и жалел. Но что значит жалость святых - это молитвенное непрестанное воззвание к Богу. И вот Изяслав, у которого были какие-то большие внутренние недостатки, молитвами Феодосия (разумеется, и Антония) получал особую помощь Божию: свои недостатки он искупал несчастьями. Так и теперь: Изяслав, как старший в роде, не только не хотел с отеческой любовью отнестись к племяннику Олегу (и братьям его), но поступил с ним, как с сыном своего обидчика, в свою очередь, сам жестоко обидел.
И судьба готовит Изяславу бесславную смерть в вызванном им междоусобном кровопролитии. Смерть не геройскую по тем временам: Изяслав стоял с пешими войсками, говорит летописец, как вдруг наехал один из неприятельских воинов и ударил его в плечо: рана была смертельная. “Стоял с пешими войсками” - значит в стороне, не сражаясь храбро во главе войска, как делывали тогдашние князья.
Такова внешняя сторона гибели Изяслава. Но вот - о чудо!
– Господу угодно было раскрыть в некоторых обстоятельствах, предшествовавших кончине Изяслава, тайну его жизни: постоянное попечение о нем Бога через, кажущиеся Изяславу несправедливыми, напасти жизни. Когда Всеволод, первый поспешивший встретить половецкое войско, был жестоко разбит Олегом, он в великой тоске пришел в Киев к брату. Изяслав сказал ему: “брат, не тужи, вспомни,
По воле Божией Изяслав сам предсказал свою кончину как жертву за брата. И когда был убит, предсказание это преобразило действительность и стяжало ему посмертную славу и всеобщую любовь - то, чего не имел при жизни*. Так сказывается видимое участие Божие в жизни человека.
* Летописец говорит: “Тело Изяслава привезли в лодке – навстречу вышел весь город, священники и монахи пели, но нельзя было слышать пения за плачем и воплем великим, потому что плакал по нем весь город Киев”. Смерть за брата умилила всех, кто при жизни два раза выгонял Изяслава с престола. И летописец продолжает: “Сначала киевляне, потом братья прогоняли его из города, и он ходил, блуждал, по чужой земле, а когда сел на своем престоле и Всеволод прибежал к нему побежденный, то Изяслав не сказал ему: а вы что сделали мне! не заплатил злом за зло, а утешил. Не сказал: сколько вы мне зла сделали, а вот теперь пришла твоя очередь, - напротив, сказал: ты мне брат и положу за тебя голову - что и случилось. Взял на себя братнюю печаль и показал любовь великую”.
Теперь об Олеге. У старших любовь просит великодушия: не законничества, а отцовской сердечности, у младших - послушания, в случае же обиды - уступчивости. Но уступничество при обиде есть мученичество, - для большинства людей дело тяжкое и нестерпимое. И Олег был, как большинство: любовью побороть обиду он не был в состоянии и ожесточился, то есть сердечно заболел. Ожесточившиеся начинают ненавидеть людей и к Богу за помощью обращаться не в силах: они никогда почти не вызывают у людей сожаления. И, однако, излечить их может только любовь братий. Трудное это дело, многие годы пройдут прежде, чем созреет любовь к Олегу.
Поначалу все для него принимает зловещий характер. Как только был убит его “враг”, дядя Изяслав, он терпит страшное поражение. По слову летописи, “Олег едва мог уйти в Тмуторакань”, то есть обратно, к княжившему там брату Роману.
В Киеве на престол садится Всеволод, отец Мономаха (1078-1093 г.). Во все время своего княжения он, видимо, находился под особой защитой Божией. Когда через год уже не Олег, а Роман, с войском, набранным из косогов (черкес) и козаров, вздумал идти на Русь, то Всеволод, не вступая в сражение, сумел заключить мир с этим войском, помимо Романа. Мало того, козары при возвращении убили Романа, а придя в Тмуторакань, Олега заключили за море в Царьград, откуда его отправили на остров Родос. Хотя Олег через некоторое время вернулся в Тмyтоpaкaнь, однако был бессилен, во все время власти Всеволода, добывать себе княжество в Русской земле.
Летописец говорит о Всеволоде, что он из млада был Боголюбов, целомудрен, любил правду, был милостив к нищим, чтил священников, но особенно любил монахов. По этому выражению: “особенно любил монахов”, - можно судить, что Всеволод был, как и его братья, близок к Печерскому монастырю, ибо любить тогда монахов - значило быть под великим влиянием святой общины, ее любви к людям.
После кончины Всеволода в Киеве княжил по старшинству сын Изяслава Святополк (1093-1113 г.). Киевляне приглашали Владимира Мономаха, но тот ответил: “Если сяду на столе отца своего, то будет у меня война со Святополком, потому что этот стол принадлежал прежде отцу его”. Святополк, как мы говорили в г лаве “Солнце Русской Земли”, был вначале плохим человеком, однако совершенно преобразился вследствие чуда, явленного для него св. Прохором, Печерским иноком. Но еще и прежде Святополк почти во всем и всегда слушался Владимира Мономаха. И вот странно, что очень доброму Владимиру не пришло в голову если не во братской любви, то, чтобы избежать кровопролития, наделить Олега каким-либо княжением в Русской земле. Но, как говорили мы, дело любви при дележе власти чрезвычайно трудно.
И судьба опять в своем роде улыбнулась Олегу. Ему удалось в 1094 году с половцами явиться к Чернигову и сильно стеснить Владимира. Тогда только Владимир уступил. Как говорит летописец: Владимир долго мог обороняться, поджидая на помощь Святополка и других князей, но он пожалел крови христианской, горящих сел, монастырей и сказал: “не хвалиться поганым” - и отдал Олегу Чернигов, стол отца его, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И Святополк и Владимир, видимо, примирились с тем, что Олег невозбранно княжит в Чернигове, однако ничего еще не предпринимали, чтобы братски протянуть ему руку: как бы косо смотрели на него. И ожесточение Олега продолжалось. Он