Тайна тринадцатого апостола

Бенуа Мишель

— Путь его бегства проходил здесь. С ним было не менее пяти сотен назореев — мужчин, женщин, детей. Он хотел увести их в Аравию, к побережью Внутреннего моря. Он был прав: если бы их не убили римляне, с ними расправились бы христиане, которые их ненавидят. Наши люди проводили их в страну Эдом до границы пустыни.

— Мой отец последовал за ними?

— Нет, он их покинул в Беер-Шеве, дальше они пошли на юг без него. У нас есть маленькая ессейская община в Идумейской пустыне, там он и ждет тебя. Но сможешь ли ты туда добраться? Ты только

что сумел проскользнуть сквозь сеть, натянутую вокруг сынов света. Хочешь пережить с нами Великий День, и этой же ночью войти в царство вечного сияния?

Отойдя в сторонку, Иоханан обменялся несколькими словами с Адонией, потом сказал старцу:

— Симон, я должен отыскать моего отца. Мы попытаемся выскользнуть отсюда. Когда-то я отдал вам на хранение нечто священное, чтобы вы спрятали это в безопасном месте. Помоги мне, прошу тебя.

Он придвинулся к старику, зашептал ему что-то на ухо. Симон внимательно выслушал и кивнул:

— Все твои священные свитки спрятаны в гротах, неприступных для любого, кто не знает этой горы. Один из наших людей проводит тебя туда, но сам не сможет подняться с вами. Слышишь?..

Из лагеря римлян раздались звуки труб. «Они идут на приступ!»

Симон бросил часовому краткий приказ. Тот молча дал Иоханану и Адонии знак следовать за ним. Между тем первая туча стрел уже полетела в ессеев, раздались вопли испуганных женщин и детский плач.

Толпа изможденных людей ринулась к восточной стене, между тем как трое, двигаясь против течения людского потока, пробились к воротам, обращенным к горе.

Кумран погибал, это было начало конца.

Иоханан машинально провел ладонью по своему поясу там, где был спрятан полый стебель бамбука, врученный ему отцом, когда они прощались в Пелле. Драгоценная рукопись была на месте.

Кумран был возведен так, что с тыла он прилепился к высокой скале, его постройки ютились на каменистом выступе над Мертвым морем. Система водоводов, расположенных под открытым небом, подводила воду к центральному бассейну, где у ессеев совершали ритуал крещения.

Иоханан и Адония, следуя по пятам за своим проводником, сначала двигались вдоль канав с водой. Согнувшись в три погибели, они перебегали от дерева к дереву. Шум яростной битвы догонял, она бушевала у них за спиной, совсем близко.

Запыхавшись, Иоханан знаком попросил проводника о передышке. Он был уже не молод… Поднял глаза. Скала, что высилась у них на пути, казалось, являла собой голую отвесную стену. Однако приглядевшись повнимательнее, он заметил, что она состоит из гигантских каменных глыб, со сложным переплетением тропок и расселин, нависающих над пропастью.

Тут и там на фоне серого камня чернели пятна — гроты. Вот, значит, куда ессеи спрятали всю их библиотеку. Как же они это сделали? Пещеры выглядели абсолютно недосягаемыми.

С вершины известкового выступа, на котором он стоял, Иоханан разглядел подвижные лапы римских катапульт, похожих издали на вертикально стоящие

ложки — они уже начали свою страшную работу, неся смерть в город. Цепь лучников, растянувшись на три сотни шагов, пускала стрелы с ужасающей размеренностью. Сердце сжалось. Больше он не оглядывался.

Проводник показал им тропинку, по которой можно было добраться до одного из гротов:

— Наши главные свитки там. Я сам отнес туда нашу общинную «Уставную книгу». У стены слева, третий кувшин, если считать от входа. Он большой, твой пергамент тоже поместится. Да хранит вас Бог! Мое место внизу. Шалом!

По-прежнему согнувшись и перебежками, он устремился обратно. Он хотел пережить Великий День вместе с братьями по вере.

А они должны были еще одолеть путь в две с лишним тысячи шагов, на всем протяжении которого их могли заметить. Им снова приходилось пробираться вдоль каналов и прыгать от одного дерева до другого. Дорожные торбы при резких рывках колотили по бокам, сковывая движения.

Внезапно туча стрел засвистела вокруг, заколотила по камням совсем рядом.

— Адония, нас увидели! Бежим!

Но эти две тени, безоружные и бегущие прочь от битвы, вскоре перестали занимать римских лучников. Вконец выдохшиеся, они наконец добрались до сравнительно безопасного выступа. Дальше нужно было карабкаться вверх по крутому склону.

Среди нагромождений утесов они высматривали козьи тропки. Когда добрались до грота, уже вечерело.

— Поспешим, Адония, у нас мало времени, вот-вот стемнеет!

Вход в пещеру был так узок, что протискиваться пришлось вперед ногами. Внутри, как ни странно, оказалось светлее, чем снаружи, ни слова не говоря, они поползли влево, где и нашли выступающие из песка конусообразные сосуды — кувшины из обожженной глины, наполовину закопанные, закупоренные круглыми пробками.

С помощью Адонии Иоханан очень осторожно открыл третий кувшин слева от входа. Внутри лежал свиток, обернутый просмоленной тканью. Достав из пояса и почтительно раскупорив полый бамбуковый стебель, он вытащил оттуда простой лист пергамента, обвязанный льняной тесьмой. Уложил его в кувшин, стараясь, чтобы на пергамент не налипла смола с соседнего свитка. Потом вернул пробку на место и подгреб песок до самого горлышка.

«Вот так. Теперь, аббу, мы можем умереть, послание твое спрятано в самом безопасном месте. Если христианам удастся уничтожить все копии, сохранится сама рукопись».

Когда спутники выбрались из грота, Кумран уже был в огне. Глядя на горящие здания, можно было представить, что там происходят. Легионеры строем, одно каре за другим, прочесывали город, оставляя после себя лишь трупы — мужчин, женщин, детей с перерезанным горлом. Ессеи больше не сопротивлялись. Вокруг центрального бассейна смутно темнела кучка коленопреклоненных людей. Среди них стоял, вздымая руки к небесам, человек в белых одеждах. «Симон! Взывает к Предвечному, чтобы он принял к себе детей света!»