Тайна тринадцатого апостола
Шрифт:
Он бесшумно вышел. В этом безлюдном уголке не были слышны никакие звуки, кроме гудения кондиционера. Десятки пронумерованных папок тянулись рядами. В одной из них, на странице, исписанной стряпчим инквизиции в присутствии изнуренного пытками пленника, быть может, таился обнаруженный отцом Андреем след тринадцатого апостола.
Отец Нил решительно потянул на себя первую папку: «Признания братьев-тамплиеров, полученные в присутствии монсеньора Гильома де Ногаре мною, Гильомом Парижским, представителем короля Филиппа Красивого и великого инквизитора Франции».
64
Берег
— Еще одно усилие, Пьер, держись. Они догоняют.
Эскье де Флуаран обеими руками подхватил слабеющего товарища. Они находились у подножия горы, вокруг громоздились обломки скал, среди которых вились чуть заметные козьи тропки. На отвесной скале над пропастью тут и там виднелись черные пятна — входы в естественные пещеры.
С тех пор как три года назад они повстречались в Везеле, эти двое более не расставались. Вдохновленные проповедями святого Бернара, они надели белые туники с красным крестом и присоединились ко второму крестовому походу на Палестину. Там, в Газе, турки-сельджуки заманили тамплиеров в ловушку. Эскье хотел прорваться с боем: средь бела дня устроил вылазку во главе отряда из двадцати рыцарей. Этот отвлекающий маневр оказался весьма действенным — большая часть осаждавших устремилась в погоню за беглецами. Они скакали на восток, и его товарищи гибли один за другим. И вот с ним рядом остался лишь Пьер де Монбризон, самый верный соратник.
Доскакав до берега Мертвого моря, их лошади пали. Два тамплиера перебрались через разрушенную стену и оказались среди руин в каком-то загоне, где, похоже, когда-то отбушевал страшный пожар. Спасаясь от погони, рыцари прошли мимо широкого бассейна, выдолбленного в камне, потом двинулись вдоль каналов бывшего водовода, которые вели к скале. Если спасение было возможно, оно ждало их там.
Но, как только они вышли из-под прикрытия деревьев, Пьер вскрикнул и упал. Его спутник, склонившись над ним, увидел, что стрела попала тому в живот.
— Оставь меня, Эскье, я ранен!
— Оставить тебя у них в руках? Никогда! Мы спрячемся на этой скале, ускользнем от них, когда стемнеет. Тут поблизости есть оазис Айн-Фешха, это путь на запад, к спасению. Обопрись на меня, это же не первая стрела, которая тебя задела. Мы ее выдернем, как только заберемся наверх, ты еще увидишь Францию и своих соратников.
Призывы святого Бернара все еще звучали у них в ушах: «Рыцарь Христов сеет смерть, будучи в полной безопасности. Если он гибнет, это во благо ему, если он убивает, то во имя Христа». [15] Но в настоящий момент речь шла о том, как скрыться от банды разъяренных турок.
15
Из наставлений святого Бернара тамплиерам: «De laude novae militae» («Во славу нового воинства»).
«Аллах акбар!» Их крики раздавались уже совсем близко. «Пьер больше не в силах идти. Господи, помоги нам!»
Поддерживая друга, он все же сумел затащить его наверх по крутому откосу.
Они остановились у входа в один из гротов, и Эскье глянул вниз; преследователи, похоже, потеряли их
Справа от него Пьер, бледный как смерть, сидел, прислонясь спиной к утесу.
— Тебе нужно лечь, и тогда я вытащу твою стрелу. Давай заберемся в эту дыру и там дождемся ночи.
Щель была такой узкой, что залезать пришлось вперед ногами. Эскье протащил туда своего окровавленного друга. Как ни странно, внутри было довольно светло. Он уложил раненого слева от входа, прислонив головой к какому-то шарообразному предмету из обожженной глины, торчащему из песка. Потом резким движением выдернул стрелу. Пьер взвыл от боли и лишился чувств.
«Стрела пробила живот насквозь, кровь хлещет рекой — ему конец».
Он влил в рот умирающему последние капли из своей фляги. Потом выглянул, посмотрел вниз; турки все еще были там. Придется ждать их ухода. Но Пьер умрет раньше.
Эскье отличался немалой ученостью. Пребывая уже на этих землях, он получил в монастыре белых монахов новый наказ святого Бернара. Все свободное время он стал проводить за чтением манускриптов, собранных в скрипториях, и по греческим текстам изучать секреты врачевателя Га-лена. И вот сейчас Пьер истекал кровью, рядом с ним уже образовалась темная лужа. Больше часа он не продержится.
В полной растерянности Эскье оглядел пещеру. Вдоль всей левой стены из песка торчали обожженные глиняные шары. Он наудачу приподнял третий, считая от входа, — это оказался прекрасно сохранившийся керамический кувшин. Внутри он обнаружил туго свернутый свиток, обернутый промасленной тканью. Рядом с ним пристроился свиток поменьше. Хорошо сохранившийся пергамент был стянут простой льняной тесемкой.
Эскье оглянулся на Пьера. Тот лежал неподвижно, тяжело дыша, и его лицо уже приобрело землистый оттенок. «Мой бедный друг… Умереть на чужбине!»
Рыцарь развернул пергамент. Текст был написан по-гречески, вполне разборчиво, почерк изящный, и слова все знакомые: так апостолы говорили.
Придвинувшись к выходу из грота, он начал читать, и глаза его стали округляться, руки задрожали…
«Я, возлюбленный ученик Иисуса, тринадцатый апостол, обращаюсь ко всем церквам…» Автор строк утверждал, что в вечер последней трапезы в высокой зале апостолов было не двенадцать, а тринадцать и этим тринадцатым был он. Он настойчиво возражал против обожествления праведника-назорея. И утверждал, что Иисус не воскрес, а был после своей кончины перенесен в могилу, которая находится…
— Пьер, смотри! Апостольское послание времен Иисуса, его написал один из апостолов… Пьер!
Голова его друга склонилась в сторону первого кувшина от входа. Пьер был мертв.
Час спустя Эскье решил: пусть тело друга покоится здесь до судного дня. Но это послание тринадцатого апостола — он должен возвестить о нем всему христианскому миру. Взять пергамент с собой было бы слишком рискованно; пролежав здесь столько времени, он легко мог развалиться на мелкие кусочки. Да и он сам сумеет ли этой ночью ускользнуть от мусульман? Доберется ли живым и невредимым до Газы? Нет, пусть оригинал останется в этом гроте, а он сделает копию. Сейчас же.