Тайна Урулгана
Шрифт:
И засмеялся.
– Правильно я понял? – спросил он у Ниночки. Та кивнула.
– Скажи им, чтобы не переживали, – велел Колоколов. – Завтра с утра отчаливаем. Если господь не оставит, будем в Булуне вовремя.
Дуглас ответил:
– Мы не сомневались в вашей энергии, господин Колоколов.
– И правильно сделали.
Колоколов смотрел на Веронику. В полутьме, подсвеченные костровым пламенем, его глаза казались черными ямами, в которых горел красный огонь.
Гайкин протянул руку к чайнику, попросил
Колоколов заметил, резким движением выбил кружку из руки рулевого, кружка звякнула, покатилась в сторону.
– Еще смеешь чаи распивать? – спросил Ефрем Ионыч негромко, но со страшной угрозой. – Не дай бог тебе живым до Новопятницка добраться.
Вскоре все разошлись. У костра осталась Вероника. Она велела Пегги принести ей шаль.
– Я еще посижу, – сказала Вероника, – костер такой красивый.
Пегги ушла вслед за остальными.
Вероника знала, что Колоколов не спит, он куда-то ушел по берегу.
С буксира и барж доносились голоса. Усталые люди устраивались спать. Тонко звенели комары.
Вероника поднялась и пошла по берегу, по гальке, прочь от корабля.
Было громко от хруста камешков под башмаками. Ветер был сырой и холодный. Вероника прошла уже далеко, обернулась – огоньки буксира были звездочками, а костер – красным пятнышком. Надо возвращаться – наверное, разминулась с Коло-коловым.
Но Колоколов ждал ее.
– Я здесь, – сказал он негромко, чтобы не испугать.
– Хорошо, что вы здесь, – ответила по-английски Вероника.
Дальше они разговаривали каждый на своем языке, но не чувствовали от этого неудобства. Не столь важны были слова.
– Устал я за сегодня. Что за день такой неудачный!
– Я полагаю, – сказала Вероника, – если бы не это несчастье, у нас с вами не было бы возможности встретиться без свидетелей.
– Не боишься меня?
– Наверное, никому не придет в голову, что я как девочка побежала искать вас по берегу.
Колоколов подошел к девушке ближе, посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда.
– А я как тебя увидел, – сказал Колоколов и чуть ухмыльнулся, – сразу понял, что будешь ты, голубушка, моей.
– Нет, мне не холодно. – Веронике показалось, что ее спросили об этом.
– Ты небось к мягким постелям привыкла?
– В вас есть удивительная сила. Я не могу ей противостоять. Колоколов протянул руку, и Вероника вложила в нее свою ладошку. Рука как бы утонула послушно в руке Колоколова.
Он повел ее вверх от воды, где начиналась трава.
У Ефрема было странное ощущение, что это все уже было, но давно, в детстве, с одной тунгуской, в тайге, и тоже не надо было языка или объяснений. Ничего не надо было.
Колоколов потянул Веронику за руку, и мисс Смит послушно уселась рядом с ним на влажную редкую траву.
– Только не думай, – сказал Колоколов, – я на тебе не женюсь. Нельзя это. Ты и религии другой.
Вероника
– Не бойся, – сказал он. – Это мышь пробежала.
– Я думаю, что никого раньше не любила, – сказала Вероника.
– Цыганки были, – сказал Колоколов. – Тунгуска была, а чтобы англичанка – это даже удивительно. И в такой день, правда?
– Вы сильный человек, – сказала Вероника. – Но вам нет дела до других. И меня вы бросите, как наиграетесь.
Колоколов нажал на ее плечо, положил рядом с собой на землю. Вероника почувствовала сквозь платье влажность земли и подумала, что наверняка схватит насморк.
Колоколов принялся целовать ее, и Вероника стала отклонять голову, повторяя:
– Не надо, не надо…
Но поцелуи становились все более настойчивыми.
– Вы так уверены в себе, – прошептала Вероника.
Комар очень больно укусил ее под глазом, но руки были заняты. Вероника стала вертеть головой, чтобы потереться глазом о щеку Ефрема.
Но тут же другой комар злобно ужалил ее в лоб. Вероника стала освобождать руки, оказавшиеся на спине Ефрема Ионыча, и так спешила, что застонала, и Колоколов принял этот стон за выражение крайней страсти. Вероника же с ужасом думала о том, что Колоколов намерен обнажить ее ноги, а комары только и ждут этого момента. Колоколов бормотал русские нежные, непонятные слова. А Веронике стало жалко, что она будет сейчас вынуждена его горько разочаровать, потому что комариные укусы уже изгнали желание любви из ее искусанного тела.
Упершись руками в плечи Колоколова и оттолкнув в отчаянии от себя его тяжелое жилистое тело, Вероника, царапая спину о камешки, выбралась из-под Ефрема Ионыча, но не убежала с криками, чего он испугался, а принялась с наслаждением расчесывать бедра.
– Простите, – сказала она. – Не примите это за оскорбление. Мое чувство к вам неизменно, но эти укусы выше моих сил.
Колоколов мрачно поднялся, привел себя в порядок и сказал:
– Не желаете – не неволим.
Вероника улыбнулась ему, оправляя юбку, и ноготком показала, куда ее кусают комары, пришибла одного на щеке и, взяв пальчиками, протянула Колоколову.
– Это же тигры, – сказала она, продолжая улыбаться. И тогда Колоколов понял, захохотал и сказал:
– Меня они тоже достали.
И осторожно прихлопнул еще одного кровопийцу у нее на щеке.
Они оба стали смеяться.
– Никому не расскажешь, – говорил Колоколов, – как я с англичанкой из-за комаров амур нарушил.
Он на нее уже не обижался. И что странно – с этого момента их отношения стали секретными, доверительными, словно то, что не случилось, на самом деле произошло.