Тайна венецианского купца

Александрова Наталья Николаевна

Руки освободились. Дальше все пошло проще.

Избавившись от скотча и поднявшись наконец с опостылевшего унитаза, Надежда толкнула дверцу, но та не поддавалась – видимо, была чем-то заклинена.

В это время снаружи негромко скрипнула дверь, брякнуло металлическое ведро, и послышался женский голос, фальшиво напевавший:

– Золотится роза чайная!..

– Эй, женщина, откройте! – воскликнула Надежда Николаевна.

– Между на-ами дверь стеклянная…

– Да откройте же!

Пение смолкло, и женский голос удивленно протянул:

– Никак

здесь кто-то есть?

– Есть, есть, я здесь! – крикнула Надежда как могла громче.

– Правда, кто-то есть…

Шаги неторопливо прошлепали по кафелю и остановились перед дверью кабинки.

– Написано – не работает… – задумчиво проговорила женщина за дверью.

– Да откройте же! – взмолилась Надежда.

Что-то брякнуло, стукнуло – и дверь наконец открылась.

Уборщица – невысокая азиатская женщина в черном платке – строго спросила:

– Ты зачем там сидела?

– Что? Зачем я… – Надежда Николаевна онемела от такого неожиданного вопроса.

– Да, зачем? Написано же: туалет не работает! Раз не работает – значит, нельзя туда заходить!

– Хорошенькое дельце! – возмутилась Надежда. – Меня здесь заперли, и я же, оказывается, виновата. Что у вас вообще творится, хотела бы я знать? Как с клиентами в этом гадюшнике обращаются, это просто жуть какая-то! По-твоему, я сама себя в туалете заперла и табличку повесила?

Уборщица несколько растерялась и даже чуть отступила под ее напором.

– Но я ничего не знаю… – протянула она. – Я вообще только сейчас на работу пришла.

– Черт знает что! – продолжала бушевать Надежда. – Камня на камне не оставлю от вашего дурацкого кафе! Сначала драку устраивают, потом еще и в туалете запирают!

От такого напора уборщица растерялась и пошла на попятную.

– Нет никакой драки, пусто в зале. У нас вообще по утрам клиентов не бывает.

Надежда Николаевна сообразила, что те две прохиндейки смотались. Как бы ей еще и не пришлось платить за ущерб.

– Слушайте, шли бы вы в химчистку, – предложила уборщица, – а то пальто жалко.

И добавила, глядя на расстроенное Надеждино лицо, что выпустит ее через черный ход. На том и порешили.

Надежда Николаевна понеслась домой, страшно злая и недовольная собой. Как получилось, что ее, умную, опытную женщину, обвели две… и слов-то не подобрать, кто такие. Разыграли всю сцену как по нотам, а она как полная дура позволила так с собой поступить! Ну ладно бы такое случилось с этой тетехой Машкой, но с ней… Неужели она, Надежда Лебедева, потихоньку выходит в тираж?

Да не может быть! Просто расслабилась, что, конечно, тоже нехорошо.

Ладно. Главное, чтобы никто не узнал про этот ее прокол, особенно Машка. И Надежда поклялась себе самой страшной клятвой, что обязательно отомстит тем двум прохиндейкам.

Она мигом добежала до дома, не встретив по дороге никого из соседей, что, несомненно, было хорошим знаком. У подъезда ей снова повезло, поскольку там не болталась соседка Антонина Васильевна по прозвищу Недреманное око.

Этим своим оком соседка замечала все: как

блондинка приходит к доценту из седьмой квартиры, когда его жена на даче, как мастер по ремонту холодильников каждую неделю ходит в двадцать девятую квартиру, когда хозяин уезжает в командировку… Кроме того, Антонина Васильевна помнила номера всех машин во дворе и сразу замечала чужие, а также предотвратила несколько краж, за что жильцы, разумеется, были ей благодарны.

Так или иначе, она обязательно заметила бы плачевный вид Надежды и не преминула поинтересоваться, что же с ней случилось. Но звезды сегодня были к ней благосклонны, поскольку у Антонины, как выяснилось позже, были именины сестры, и она уехала на два дня за город.

Лифт стоял на первом этаже, заполненный кафельной плиткой, так что Надежда втиснулась едва-едва, хотя рабочий и предупреждал, что грязно. Она только рукой махнула – чего уж теперь пальто беречь, а выйдя на своем этаже, застала соседскую бабушку, которая сидела на стуле в сопровождении ротвейлера Димы.

– Надя, тут такое дело… – сказала бабушка и показала на ключ, торчавший из замка.

Далее Надежда выслушала историю про двух воровок, которых бабушка видела в глазок: как они топтались у двери, а затем убегали, потому что Дима их напугал. Так что если бы не Дима, то случилось бы ограбление.

Надежда почесала ротвейлера за ушами и пообещала ему вкусный подарок, после чего бабушка отправилась досматривать сериал, а Надежда Николаевна рассмотрела ключ, торчащий из замка.

Ключ был не ее. Чтобы удостовериться в этом, она вытащила из кармана пальто свои собственные. Такое уж правило было у нее: она никогда не носила в сумке ключи от дома. Все остальное – да, но ключи – только в кармане. Потому что если разрежут сумку или вообще отберут, то телефон можно новый купить, денег в кошельке не так много, а вот с ключами замучаешься.

Все ясно: эти две швабры устроили представление в кафе, чтобы выкрасть у нее из сумки ключи. А вот фиг вам!

Но чьи же эти ключи? Ах да, той самой убитой рыжей. Машка их взяла совершенно случайно.

А может, не случайно? Может быть, так было предопределено судьбой, что бы это ни значило? Однако раздумывать было некогда, следовало попасть в квартиру, а для этого – вытащить из замка чертов ключ.

Надежда заставила себя успокоиться и не дергать дверь и ключ попусту. Потом глубоко вздохнула, легонько повернула – и ключ оказался в руке. Вот что значит – подойти к проблеме спокойно!

В коридоре ожидал Бейсик: он немножко недолюбливал ротвейлера Диму, поэтому нервничал. Надежда наскоро его успокоила, проверила квартиру и осталась довольна. Все чисто, даже на кухне кот не нахулиганил. Только вот… Она остановилась как вкопанная посреди гостиной и буквально открыв рот, потому что на столе лежали счеты. Те самые, с костяшками в виде кошек.

– Да что же это такое? Я ведь убирала их буквально вчера! – произнесла Надежда вслух и, внимательно вглядевшись, увидела, что на счетах отложено новое число: триста четырнадцать.