Тайна XV

Де ля Ир Жан

Предчувствия являются одним из самых необъяснимых феноменов человеческой природы. В это утро Христиана Сэнт-Клер проснулась в каком-то странном состоянии беспокойства… Сон ее ночью был беспокоен, вперемешку с нервной бессонницей, и без всякой причины в ее уме проносились картины ее прошлого, прошлого всего шестнадцати лет.

Хотя она носила имя Сэнт-Клер, но не была сестрой Никталопа. Она не знала своего имени. Все, что она могла узнать со слов того, кого она называла братом, это, что морской офицер Сэнт-Клер, отец исследователя, нашел ее на острове Таити во время страшного циклона, вызвавшего наводнение,

опустошившее весь остров. Ей тогда был год. Туземка, которую нашли около ребенка и которая спасла его от наводнения и голодной смерти, объяснила офицерам, объезжавшим остров, что ребенка зовут Христианой. Она передала Сэнт-Клеру бумаги и драгоценности, принадлежавшие родителям сироты. Потом женщина умерла от истощения.

Молодая девушка никогда не видела ни этих драгоценностей, ни бумаг, которые Сэнт-Клер, умерший шесть лет спустя, отдал своему сыну с приказанием отдать их тогда, когда Христиана выйдет замуж за человека, которого полюбит.

Она жила беззаботно и счастливо со своим большиим братом Лео, а после с гувернанткой и старым, пользовавшимся доверием слугой, когда Сэнт-Клер отправлялся в путешествия, так быстро прославившие его имя.

Христиана жила в Сен-Жермене, в старом аристократическом доме, принадлежавшем семейству Сэнт-Клер. Она вела жизнь спокойную и уединенную, занимаясь чтением, музыкой и рукоделием. Каждую неделю она принимала несколько дружеских семейств, знакомых Сэнт-Клера, у которых были молодые девушки ее лет.

Это одиночество и таинственное прошлое способствовали развитию в ней характера, так что в шестнадцать лет Христиана умела вести дом и размышляла над важными вопросами жизни. Это не мешало ей быть невинной и чистой, восхитительной в своей молодости, подобной расцветающей лилии.

В сердце ее жило только одно чувство, в душе только одна страсть: любовь к ее старшему брату Лео. Это было глубокое, всепоглощающее чувство, ставшее почти культом, и такое чистое, такое бескорыстное, такое братское, что молодая девушка не думала, чтобы оно могло когда-либо приобрести характер иной любви. Она знала, что Сэнт-Клер любит Ксаверию и с радостью присутствовала на их помолвке, как сестра обожавшего ее брата, который был ее единственными защитником, единственным другом…

Христиана обладала исключительной красотой и притом крайне редкой в том смысле, что при нежной, матовой коже брюнетки и волнистых черных волосах у нее были голубые глаза, такие небесные, чистые и глубокие…

По обыкновению, 11 октября, около 9 часов, она завтракала в столовой в обществе своей гувернантки, почтенной г-жи Рондю. Баптист, старый метрдотель, который вместе с горничной и кухаркой составляли всю прислугу дома (во время пребывания Сэнт-Клера к ним прибавлялся еще Тори) — Баптист подавал шоколад и хлеб с маслом.

— Выйдете вы сегодня? — спросила г-жа Рондю, прибавляя сахару в шоколад.

— Да, — ответила Христиана. — Утро прекрасное, это мне будет полезно, я чувствую себя не совсем хорошо.

— Я пойду с вами.

— Нет! Нет! Вот именно я хочу быть одна… Мне нужно помечтать… А когда вы со мной, вы прогоняете все мои мечты, моя дорогая, потому что вы разговариваете…

Это было сказано с такой дружелюбной улыбкой, что г-жа Рондю не могла рассердиться, хотя и была очень щепетильна.

— Хорошо, хорошо! —

сказала она, немного надувшись. — Ваши мечты, надеюсь, не помешают вам есть с аппетитом фруктовый торт, который я приготовлю в то время, как вы будете мечтать. Только не ходите дальше перекрестка Девяти дорог, прошу вас.

Христиана улыбнулась.

Через час, одна, с книгой в руке, прелестная в своем белом платье и маленькой шляпе из белого фетра, она направилась в парк… Выйдя за решетку, она пошла лесом по дороге мимо сторожевой будки.

Маленькие часики, бывшие у нее за поясом, показывали одиннадцать, когда она уселась на скамейку у перекрестка Девяти дорог.

Она вспомнила брата Лео. Где-то он теперь? В каких неизвестных странах? Узнал ли он, куда скрылись похитители Ксаверии, Ивонны и других несчастных девушек? Потом она обратила внимание на искусную езду на бициклетке какого-то молодого человека. Проехал галопом всадник; проехали две элегантный амазонки… Прошел старик, читая газету и с трудом волоча ноги…

Христиана была одна. Она открыла книгу, которую принесла с собой; но строчки прыгали у нее перед глазами, и после пяти минут бессознательного чтения, она бросила книгу.

— Что это со мной? — произнесла она в полголоса.

Необъяснимое, страшное желание заплакать сжало ей горло, остановило биение сердца…

— Что это со мной? — повторила она в страхе.

Почти в ту же минуту она услышала за собой легкий шум, как будто кто-то шел по сухим листьям… Дорога была пуста… Христиана испугалась, она хотела повернуть голову назад, хотела сделать движение…

И вдруг она вскочила… Крик ужаса, отчаянный зов не вырвался у нее из горла, потому что тяжелая маска закрыла ей лицо… Она вырывалась, извиваясь в ужасе… Две руки схватили ее за талию, подняли ее… Она хотела крикнуть, но маска душила ее. Она задыхалась… теряла сознание…

Смутно она почувствовала, что ее подняли, посадили на сидение и привязали за талию, за руки и за ноги…

Потом она услышала мерное гудение, беспрестанное покачивание; ветер ударил ее по лицу, по рукам… Она вздрогнула; ее укутали чем-то. Судя по ощущению на голых руках и затылке, это была шуба…

Вдруг она вскрикнула: с нее сняли маску.

В одну минуту Христиана отдала себе отчет во всем.

Она была привязана к одному из двух сидений аэроплана. У ее ног, скорчившись, сидел человек. Около него, на другом сиденье, сидел другой, держа в руках ручки двух рычагов.

Она посмотрела на него; глаза их встретились: она не знала этого человека. Да и трудно было разглядеть его лицо, до того оно было закрыто надвинутой шляпой и большими очками авиатора.

Аэроплан плыл в чистом, прозрачном воздухе очень высоко, не слышно было никаких других звуков, кроме стука мотора.

В продолжение нескольких секунд Христиана испытывала чисто физическое наслаждение от этого воздушного полета; но тотчас она пришла в себя и, спокойно повернув голову, сказала:

— Куда вы меня увозите? Кто вы такой?

Авиатор добродушно улыбнулся и сказал вежливым голосом:

— Сударыня, я не могу ответить ни на один из ваших вопросов. Соблаговолите извинить меня… Я вам только скажу, что вам не грозит опасности, пока вы со мной.

— Пока я с вами? — воскликнула она.

И ее пронизала дрожь.