Тайна ядовитой мухи
Шрифт:
Франсуа чуть не зааплодировал. А мэтр Робьон задумался.
— Да, но это только предположение, хотя и довольно остроумное. Из него следует, что убийца и его жертва были знакомы; впрочем, это вполне возможно. Правда, остается одна неясность. Хорошо, пусть эти двое знали друг друга. Но тогда убийца должен был знать и свою первую жертву, ведь оба убийства совершены одинаковым способом. Вам это не кажется странным? И не забудьте, что в первом случае полицейские склоняются к версии об отравлении. Значит, у второй жертвы тоже должны найти следы отравления… Нет, признаюсь, я все — таки не допускаю, что преступник перешел реку с трупом в руках, когда он мог просто оставить его на месте, как того, первого.
Все трое замолчали, подавленные
— Мне в самом деле не дает покоя вопрос о том, почему на песке не осталось никаких следов, — проговорил наконец адвокат. — Может, вы правы? Вместо того, чтобы подойти к пляжу со стороны дороги, незнакомец прошел по кромке воды, тем более что там галька, и идти легче. Но это еще не значит, что у них была назначена встреча. Он мог просто прогуливаться… Подождите — ка! Нет, это не так. Ведь у него был бинокль, как и у первого. Может быть, он должен был по какому — то признаку установить личность человека, подозреваемого в убийстве первого? Подумать только, две жертвы, ни у одного из убитых нет при себе никаких документов, и весь багаж состоит только из бинокля! Теперь я почти уверен, что эти люди были посланы на разведку. А это уже напоминает военную операцию… Остановите меня, если я продвигаюсь слишком быстро…
— Наоборот! — воскликнул журналист. — Вы даете мне материал для потрясающей статьи.
— Ни в коем случае! Все это должно остаться пока между нами. Это только мои предположения.
— И все же, — настаивал Лапуж, — я хотел бы кое — что записать.
— Позвольте мне подвести итог, — включился в разговор Франсуа. — Итак, в городе скрывается некто, за кем следят…
— Тебя послушать, — засмеялся адвокат, — выйдет настоящий детектив!
— Ну и что? В общем это так и есть.
— Согласен, но только «в общем».
— Люди из секретной службы всегда ищут шпиона. А шпион убивает своих преследователей!
Журналист улыбнулся.
— Пожалуй, я не рискну предложить такую версию моим читателям.
— Тем более, — добавил мэтр Робьон, — что в этом случае вам придется рассказать, что имело место отравление, не говоря уж о следах удушения. Знаете, мсье Лапуж, чем больше мне приходится заниматься подобными делами, тем больше я не приемлю сенсаций, вызывающих волнение и дрожь. Поэтому я и хочу вернуться в Париж. Правда, мой сын очень уж увлекся рыбалкой; я дам ему еще три — четыре дня, а потом уложим чемоданы — и домой!
Увы, Франсуа не удалось воспользоваться даже этим кратким промежутком. Не успел он возобновить занятия ловлей на утопленную муху, которая так хорошо ему удавалась, как ситуация еще больше осложнилась…
Эти утром он устроился поудить на левом берегу Аланьона. Весь берег был изрыт норами, так называемыми «пещерами», где в период засухи прячутся крупные рыбы. Теперь мальчик чувствовал себя свободнее, хотя страх в душе еще остался. С момента, когда он дотронулся до гадюки и понял, что это такое же животное, как и все другие, — хотя что ей стоило отрастить лапки, как у ящерицы! — он, слава Богу, хотя бы перестал передвигаться скачками. Иногда у него клевало, но Франсуа каждый раз спохватывался слишком поздно, и рыба уходила. Он успевал еще заметить ее силуэт под водой — там, где минутой раньше было только… в том — то и дело, что минутой раньше он не знал, что там было… Или знал? Он чувствовал, что там его противник, с которым скоро придется помериться силой. Мощные плавники вступят в схватку с тончайшей леской, сила — с ловкостью… В детективных романах Франсуа больше всего любил моменты, когда преступник необъяснимым образом исчезает из замкнутого пространства. Мысли мальчика незаметно вернулись к загадочному убийце, который испарился с места преступления, не оставив никаких следов.
— Эй, мсье Робьон! Ау!
— Извините, я задумался…
— Ваш папа тоже здесь?
— Нет. Что нового, мсье Лапуж?
— Ах, даже не спрашивайте! Можно присесть?
Он
— Получены результаты вскрытия.
— И что же?
— Это невероятно! Я бы не должен вам рассказывать… Но я так долго искал вашего отца, что, раз уж его нет, расскажу вам. Невозможно не поделиться! Вскрытие первой жертвы не показало ничего нового по чисто техническим причинам. Но второй случай дал совершенно невероятный результат. Незнакомец действительно был отравлен. Отравлен редким ядом, который называется гиосциамин. Это установил один биолог из Клермон — Феррана. Его нашли с трудом, сейчас ведь все в отпусках… Так вот, этот яд вызывает сильнейшие конвульсии и почти моментальную смерть. Но это еще не все! Врач, делавший вскрытие, никак не мог понять, каким образом этот яд мог попасть в кровь. Через рот — исключается. Следовательно, через укол? Но на теле нет следов укола! И все — таки, осмотрев тело более внимательно, он нашел на левом предплечье две царапины. И представьте себе эти царапины очень напоминают… след от укуса!
— Продолжайте, пожалуйста! — тормошил журналиста потрясенный Франсуа.
Лапуж снова вытер лоб и покачал головой.
— Лично я в это не верю. Поэтому я и искал вашего отца. Может быть, он лучше во всем этом разберется.
— Ну, говорите же!
— Это похоже на укус змеи…
— Но ведь яд гадюки действует не так быстро!
— Что вы хотите этим сказать?
— Сам не знаю…
Журналист вытащил из кармана блокнот и быстро его пролистал.
— Я сделал кое — какие пометки для будущей статьи. этот биолог, профессор Каз, обладает фантастической эрудицией! Он все мне подробно объяснил. Оказывается, каждое ядовитое животное обладает своим собственным ядом. Так, например, в яде гремучей змеи содержатся цианиды, а у песчаных гадюк — аконит.
— Ладно, а в этом случае?
— Этот алкалоид, о котором я вам говорил, составляет основу яда мамбы! Он действует практически моментально. Но профессор Каз на этом не остановился. Он измерил расстояние между царапинами и подтвердил, что это похоже на укус мамбы. Кто — то заметил, что ни во Франции, ни вообще в Европе мамбы не водятся; но профессор только улыбнулся и сказал: «Они есть в Ботаническом саду и в Монако, в виварии, а также в научных лабораториях, где производят сыворотку». И еще он сказал вот что: «Вы, видимо, не знаете, что существует торговля пресмыкающимися? За определенную цену вы легко можете приобрести трех— или четырехмесячного питона, а тои маленького крокодильчика. В департаменте Валь — д`Уаз, например, был один домовладелец, который, желая освободиться от нежелательных квартиросъемщиков, купил змею длиной в полтора метра. Жильцы съехали в тот же день».
— А что вы сами думаете по этому поводу? — спросил Франсуа.
— У меня язык не поворачивается это высказать, — покачал головой журналист. — Но ведь нашелся же кто — то, кто подкинул змею в супермаркет! Я уверен, что она не случайно там оказалась. Так вот, представьте себе, что какой — то сумасшедший выпускает на волю трех или четырех опасных змей…
— Но зачем?
— Понятия не имею. Ну, например, вбил себе в голову, что каждая Божья тварь имеет право на жизнь. Ведь были же целые движения, призывающие охранять ягуаров, гепардов и пум… Есть люди, которые считают, что в наших краях надо снова разводить рысей и бизонов.
— Да, знаю, — перебил его Франсуа, — но мсье Вилладье…
— О, я не хочу называть никаких имен, я просто размышляю вслух, вот и все! Ясно одно — нынешняя погода прекрасно способствует обновлению фауны…
Фантазия у Франсуа разыгралась, и он воскликнул:
— И в провинции Овернь можно будет устраивать сафари!
Лапуж рассмеялся и встал.
— Только, пожалуйста, молодой человек, не рассказывайте никому обо всех этих невероятных вещах. Как видите, здесь есть о чем поразмышлять. Вы остаетесь?