Тайна закрытого города

Ди Жанна

Лес, обычно такой дружелюбный к страннице, вёл себя, как расшалившееся дитя. Спать не давал, тропинку прятал, зверей напускал.

– И зачем я послушала Ульянию? Иди, говорит, найди знахаря. Ты же бродишь всё равно по поселениям, может, и пустит тебя. Ага, конечно. Пятый день блуждаю. Коренья съедобные перебивают аппетит, да роса жажду помогает притушить. Но я ж не протяну так долго. Эй!

Малют сложила ладони и прокричала ещё раз.

– Эй!

Ночной лес зашелестел, разбуженная птица расправила крылья. И Малют вжалась в

ствол.

Это она? Та из кошмара?

Луна выглянула из-за кроны и тень птахи выросла в огромное чудище. Если бы ноги не отказали, Малют уже неслась бы сквозь чащу, но её словно придавило к земле, не могла даже пошевелиться, а птица вприпрыжку перелетала, шуршала травинками и приближалась к своей жертве. Малют зажмурилась, помолилась духу и завизжала, замахала руками, когда по темечку постучало что-то острое.

– Да, тьфу на тебя! – Дёрнула она треклятую ветку и осмотрелась.

Чуть поодаль, склоняя голову то влево, то вправо переминалась пичужка.

– Это тебя я так напугалась? Прости, разбудила, наверное, криками. Ну иди ко мне, – Малют протянула ладонь.

Но птица расправила крылья и улетела.

– Ага, зачем общаться со мной…

Малют поджала колени к груди, упёрлась спиной в ствол и попыталась уснуть. Но куда там. Шорохи, ветер, ветка эта приставучая. И в сон не провалиться, и дальше не пойти. Луна за тучами пряталась, по ночному лесу бродить опасно, не зверь, так коряга заставит о том пожалеть. Поэтому Малют сжала сильнее веки, до тёмных пятен в глазах и вспомнила прощальную беседу с Ульянией, чтобы отвлечься.

– Мучаешься ты, видения ловишь. А что если они не твои? Не гонись за неведомым, заведёт оно, как в пучину нашей реки, а ежели рядом никого не окажется? Кто ж спасёт-то? А?

Малют молчала. Она чувствовала в то утро себя такой отдохнувшей – без снов, без попыток уловить ускользающее. Только поглядывала на речушку и сожалела, что так и не поговорила с девушкой. Остаться бы. Завтра попытаться. Но Бабуля пришла к Малют в сараюшку до завтрака и давай поучать.

– Знахарь нужен тебе. Не ты ему, а он тебе. Пойми. Ты можешь считать себя странницей, но я же вижу, что ты другая. Искать нужно в себе, – ткнула она пальцем в грудь Малют. – Но одна ты не справишься. Только он поможет, но ты должна захотеть. Он чует ложь на расстоянии.

– Кто он вам? – спросила Малют.

Но Ульяния проигнорировала.

– Муж? Брат? Сват? – допытывалась Малют.

– Ох, девонька, ты такая ещё молодая.

– Неужели отец?

Ульяния расхохоталась.

– Да, дух с тобой. Знавала я его когда-то, запомнился.

– Вы были странницей! – осознание молнией вспыхнуло.

Бабуля вздохнула, всучила Малют котомку с припасами и молча показала на тропинку, ведущую прочь от их деревни.

Огорчилась? Вспомнила утерянное чувство свободы? Помочь ли она хотела Малют или избавиться? Ведь отправила искать поселение, которого, возможно, и нету…

В полудрёме Малют услышала шорохи,

увидела тени. Но не птица то была – человек. А после накрыла её темнота и сон долгожданный. Малют чувствовала, что плыла по тёплой реке на плоту, а рядом родные, они не забыли её, они скучали и скоро Малют окажется дома.

***

Сон растворился с лучами рассвета. Малют осмотрелась. Её пустили. Она наконец в поселении. Том ли которое искала неважно. Но здесь люди, дома, горячая еда, ключевая вода. Желудок от мыслей о еде заурчал и заставил Малют пойти на поиски жителей. Таких же ранних пташек, как и она.

Её встретил мужчина и время ускорило ход. День пролетел незаметно и уже на закате Малют устроилась на ночь в гостевом домике и прокручивала, что же узнала о загадочном народе Бурима.

Они ценили природу и пользовались её дарами. Семьи обустраивались внутри деревьев, всё, что жители носят, всё, что едят – всё натуральное и из того, что найдено в этом лесу: грибы, ягоды, травы. Но какие вкуснейшие каши, супы у них получались – без огня из поленьев, а с помощью лучей солнца. В голове Малют эти чудеса не укладывались. Зато нить странника пульсировала довольная.

Бурима низкого роста – удобно передвигаться по чаще. У них бледная кожа и скупой язык, немного похож на животный. Малют слушала и удивлялась, как можно так просто общаться. Ничего лишнего: дай, сюда, там, иди. Коротко и понятно.

– Есть, – пригласили её к столу утром.

– Спасибо, – сказала Малют и заметила блеск в глазах малышей. Слово незнакомое, длинное, язычки тут же начали нащупывать звучание. Короткое «спа», протяжно-свистящее «ссииии» и словно выплюнутое резкое «бо».

Живёт ли среди них знахарь, выяснить не удалось пока, но Малют радовалась, что эту ночь проведёт не в лесу, и надеялась, что птица не побеспокоит во сне.

– Тут, – указали ей на ночлег, когда солнце скрылось за кронами.

Небольшая берлога в корнях огромного дерева, внутри вкусно пахло корой, смолой и высушенными листьями. Ветер не задувал. Малют почувствовала себя собачонкой в заботливо сколоченной хозяевами конуре, свернулась клубочком, укрылась сотканным из травы пледом и только приготовилась уплыть по реке сна, как услышала шорох. К ней наведался гость.

– Здравствуй, путница. Как устроилась? – раздался скрипучий старческий голос из сна.

– И вам не хворать, – ответила Малют и села, поджав под себя ноги, так чтобы видеть гостя и дать ему возможность устроиться рядом.

– Ты упрямая! Как не пытался я отвадить тебя всё равно шла, не сдавалась. А ведь обычно с первого раза странники понимают, что лучше от нас держаться подальше. Были смельчаки, что выдерживали в лесу пару ночей. Но ты! Ты другая. Вот и сжалился я над тобой. Добро пожаловать.

Старик прополз в самую глубь берлоги, покряхтел и посмотрел на молча наблюдающую за ним Малют.