Тайна замковой горы
Шрифт:
Всю неделю я не находил себе места. Дни тянулись медленно. На уроках я был рассеян. Мысли постоянно крутились вокруг одного: был ли тот волшебный, незабываемый день единственным в моей жизни или теперь моя судьба изменится? А вдруг я вёл себя плохо? Вдруг не понравился госпоже Фрюлинг или Летиции, и они больше не захотят меня видеть? Сознание полной ненужности, появившееся у меня за годы жизни в семействе Шмерцев, прочно укоренилось в моей душе.
Как ни медленно тянулось время, но утро воскресенья всё-таки наступило. Сразу после завтрака я оделся в свой лучший костюмчик (такие костюмчик обязаны были иметь все воспитанники на случай
Чуть ли ни бегом ворвался я в приёмную. Бабушка Генри тоже устремилась мне навстречу, и мы обнялись. Она поцеловала меня и сказала:
– Милый мой мальчик, как я соскучилась!
Я только смог кивнуть головой – в горле у меня стоял комок, наверное, это были слёзы, которые я сдерживал.
Чтобы успокоить меня, бабушка Генри стала расспрашивать, как прошла неделя, и понравились ли мне книги. Я с жаром поблагодарил её, сказав, что всю неделю не мог с ними расстаться. Так, разговаривая обо всём, мы вышли за двери лицея.
На этот раз погода была более прохладной, всё же приближалась зима.
Мы немного погуляли по осеннему парку, пособирали осенние листья, каштаны и жёлуди. Бабушка Генри любовалась их красотой, и я тоже вдруг увидел, как они красивы.
Потом заморосил дождик, бабушка Генри раскрыла зонтик, и мы пошли ловить экипаж.
Минут через двадцать нас уже приветствовала на крыльце маленького домика Летиция.
Она очень разволновались от того, что мы попали под дождь, заставила снять промокшую верхнюю одежду, унесла её сушиться, потом закутала нас в пледы и усадила около камина. Напоив нас чаем, она произнесла:
– Госпожа Генри, вам не кажется, что нашему мальчику негоже ходить всё время в казённой форме? В ней и неудобно, и испачкать недолго.
– Верно, – согласилась госпожа Фрюлинг. – Надо приобрести что-нибудь подходящее.
Летиция уже притащила сантиметровую ленту и снимала с меня мерки. Бабушка Генри записывала их на бумажке.
И уже в следующее посещение их гостеприимного жилища передо мной лежала целая стопка самой разной одежды от рубашек, жилетов и брюк до курточек, плащей и пальто. Меня попросили примерить обновки. Всё было мне в пору и сидело хорошо. Особо хочу отметить теплый мягкий свитер, который за неделю связала мне Летиция.
В детстве у меня было очень много всяких нарядов, мама любила, чтобы я выглядел маленьким франтом. Но из них я давно вырос и с тех пор имел только самый необходимый минимум одежды. Госпожа Шмерц вовсе не озадачивалась тем, как я одет.
Гардероб, который я получил стараниями бабушки Генри и Летиции меня порадовал, хотя до этого дня я не задумывался о том, что на мне надето.
Бабушка Генри только предупредила меня, что будет лучше, если при госпоже Шмерц я не буду появляться в новых нарядах, и вообще, хорошо, если она не узнает о наших встречах.
– Не подумай, я не учу тебя врать, – сказала бабушка Генри. – Просто не упоминай обо мне, а сама она расспрашивать не будет, я полагаю. Она может запретить нам встречаться, а мне этого очень не хочется.
Я уверил её, что меня это тоже огорчит.
С тех пор началась у меня другая жизнь. Шесть
Госпожа Фрюлинг вовсе не занималась моим воспитанием. Она не читала мне нотаций, не принуждала поступать так, как она считала нужным. Нет, она просто проводила со мною время, беседовала, расспрашивала о моих делах в лицее. Она знала по именам всех моих преподавателей, всех друзей, никогда не забывала, какие предметы мы изучали. Сама она прекрасно знала несколько языков, и мы частенько разговаривали на одном из них. Это была как бы игра, в которой я незаметно совершенствовал свои знания. Бабушка Генри стала советовать мне прочесть ту или иную книгу, прививала мне вкус к хорошей литературе, и мы часто обсуждали с ней прочитанное. Именно бабушка Генри пробудила во мне любовь к истории. Сначала она давала мне почитать книги, где говорилось о наших предках, а потом и другие труды по истории нашей страны. Я стал понимать, что история – это не нечто, бывшее давным-давно и оторванное от современной реальности, нет, каждый день, каждый час жизни, уходя в прошлое, становится историей, а задача историка – как бы вернуть и сохранить, пусть не всё прошлое, но, хотя бы, его фрагменты.
Мы ходили с бабушкой Генри в театры и на концерты, посещали музеи и выставки. Она развивала мой вкус и расширяла мой кругозор. Своей любовью и вниманием она как бы стирала с моей души раны, нанесённые потерей родителей и пребыванием в доме Шмерцев.
Почти десять лет была рядом со мной бабушка Генри. За это время я превратился из мальчика в юношу.
Два раза приезжал из-за океана сын госпожи Фрюлинг с семейством. В первый раз я сильно комплексовал. Мне казалось, что им не понравится, что их мама и бабушка дарит свою любовь чужому мальчику. Но волновался я совершенно зря. Все отнеслись ко мне, как к родному, они даже привезли мне подарок – очень красивое пончо из шерсти ламы. Мои лицейские друзья пришли в восторг, когда его увидели, и это пончо неизменно принимало участие в наших играх в индейцев.
Да, я постепенно перестал дичиться и принимал участие во всех играх и развлечениях. Поскольку я был, пожалуй, самым начитанным, то часто сам придумывал сюжеты игр, и мальчишкам это нравилось. А ещё они любили, когда я пересказывал им воспоминания бабушки Генри о дальних странах и путешествиях. И уж, конечно, когда я возвращался из гостей, все с нетерпением ждали, что вкусненького приготовила для них Летиция.
Я все реже и реже вспоминал годы, проведенные в доме Шмерцев.
Впрочем, совсем забыть мою опекуншу не получалось. Два раза в год: перед Рождеством и накануне летних каникул она заявлялась в лицей в сопровождении представителя опекунского совета. В первые годы им был тот господин, который забрал меня из замка, потом его сменила дама.
Об их визите директор лицея предупреждал меня обычно накануне. Если их приход планировался на воскресенье, я посылал моим добрым дамам записку с сожалениями, что не смогу их посетить.
Госпожа Шмерц и представитель опеки приносили много разных бумаг, некоторые из которых я должен был подписать в присутствии директора лицея. Затем мне задавали несколько стандартных вопросов: всем ли я доволен, не хочу ли я повести каникулы в семействе Шмерцев (я, разумеется, не хотел), есть ли у меня какие-то просьбы.