Тайна запада
Шрифт:
— Мама, я знаю, что в нашем племени говорят о животных, но я ведь спас человека! Жизнь человека важнее всего!
— Простите, я действительно не понимаю, что плохого в том, что ваш сын проявил благородство? — спросил Кшиштоф.
Женщина прекратила свои потуги, и горестно сказала:
— Ками, сынок, если ты сейчас же не отправишься со мной, нам всем конец.
— Что здесь происходит? — раздался громкий крик. Из одной хижины — кстати, самой большой — вышел человек и направился к пруду. По мере приближения стала заметна седина, сутулость и морщины. Похоже, это был один из старейшин?
Женщина разом как-то иссохла,
— Отто, подойдите, я спас человека!
— Ты опять ходил в лес в одиночку? — видимо, старейшина не расслышал Ками, и погрозил тому кулаком, приближаясь.
Едва он подошел, его взгляд упал на шкуру волка, и он завопил на всю округу:
— Ты что наделал, безумец?! Нам всем конец!
Женщина вышла из оцепенения, и бросилась на колени, цепляясь за одежду старца.
— Мы сейчас же покинем племя, мы уберемся и нас никто никогда не увидит!
Тем временем из остальных хижин выходили люди и направлялись к пруду, видимо, услышавшие крик старца.
— Уже слишком поздно, — ответил старик. — Нам необходимо поговорить с великим Упуаутом.
Женщина продолжала умолять старца, но подошли остальные люди, окружившие их…
Видение расплылось на мелкие части, и собралось вновь. Место не изменилось — это была та же поляна, но был уже вечер. У пруда было собрание — тут были и стар и млад, вероятно, каждый из племени присутствовал.
Перед прудом развели огромный костер, а перед ним, спиной к людям и лицом к костру, сидел абсолютно нагой человек, видимо, шаман.
Ками с матерью и Кшиштофом стояли вместе с толпой, глядя на костер. Женщина крепко сжимала руку сына, напряженно вглядываясь в человека у костра.
Вскоре тот воздел руки к небесам, одновременно с этим поднялось и пламя. Затем он медленно встал и повернулся к племени.
— Племя Хола Иу, я даровал вам свою защиту, направил своих слуг охранять вас от незнакомцев. — Голос звучал неестественно. Он не кричал, говорил спокойно, и даже приглушенно, но почему-то его слова достигли ушей каждого. — И вот ваша благодарность? Вы убили одного из моих слуг, и ради кого? Ради незнакомца, которому нет дела до вашего племени? — Голос зазвучал громче.
Вперед вышел тот самый старик, упал ниц и проговорил:
— Великий Упуаут, прости нас, рабов своих! Укажи нам путь к исправлению, смиренно молю тебя!
Человек у костра обратил взор на старика, стоящего на коленях.
— Ваш проступок не может остаться безнаказанным. Тем не менее, я учту и то, что вы чтили меня поколениями, и позволю вам самим выбрать наказание.
— Об одном лишь просим тебя, сохрани жизнь племени, — взмолился старец.
— Итак, ваш выбор, — человек посмотрел в сторону Ками и его матери. — Я могу воскресить своего слугу, но для этого мне нужна добровольная жертва. Пусть тот, кто убил его, выйдет вперед и предложит мне свою жизнь и жизнь незнакомца, ради которого он убил моего слугу. Тогда я вас прощу.
Женщина истошно завопила и упала на колени, обняв сына за ноги. Но тот и не думал подчиняться.
— Ты что же, думаешь, можно покривляться, покричать, выдавая себя за бога, и все ринутся исполнять твои приказы? — с усмешкой спросил он.
— Посмотри направо и налево, юный Ками. Вокруг тебя твои соплеменники. Ты готов к тому, что за твой проступок расплачиваться будут они, а не ты? — вкрадчиво спросил человек у костра.
— Никто не будет ни за что расплачиваться.
Раздался удар молнии, а женщина испуганно посмотрела на Ками, но не сказала ни слова. Кшиштоф просто стоял рядом, глядя то на шамана, то на Ками.
— Да будет так, — наконец, сказал шаман. Постепенно огонь за его спиной угасал из-за начавшегося дождя, и он говорил все тише и тише. — Я проклинаю вас, племя Хола Иу, как тех, кто обратился ко мне в минуту беды, получил мою защиту и помощь, а затем грубо отверг ее. В ваших сердцах я прочел невысказанное. Часть была согласна с этим юным глупцом, часть — молила меня забрать его жизнь силой. Те, кто остался верен, умрут быстрой и безболезненной смертью. Те же, кто в душах своих восстал против меня, будет проклят. Вы станете отвратительными существами, не способными общаться ни с друг другом, ни с другими людьми. И раз уж вы так цените иноземцев, я отрежу вас от цивилизации. Сам лес не даст вам выйти — его кусты станут острыми мечами, а деревья закроют от вас солнце. Вода в вашем пруду станет для них сонным ядом.
Прозвучал гром, и дождь усилился в несколько раз. Люди стали разбегаться, испуганные услышанным, но слова шамана звучали прямо в голове, и убежать от них было невозможно.
— Раньше в полнолуние вы приносили мне жертву — крупное животное, на которых охотятся мои слуги. Отныне я сам стану брать себе жертву — одного из проклятых, каждое полнолуние, до тех пор, пока не останется ни одного из вас. Виновники умрут последними. И раз уж вы предпочли мне, вашему богу, защищающему и оберегающему вас, незнакомца, я сыграю с вами шутку. Мое проклятие снимется, если однажды вам, уродливым нелюдям, не способным общаться, по доброй воле поможет незнакомец. Надежда будет с вами до конца, усугубляя страдания.
Под конец шаман расхохотался, и хохот этот был поистине ужасен — нечеловеческий, предрекающий реки крови.
Люди все еще разбегались по хижинам, когда шаман завершил свою речь следующими словами:
— А это тело, призвавшее меня, я беру в качестве платы за призыв.
Затем произошло нечто невообразимое — шаман согнулся в три погибели, его лопатки стало стремительно расти, а лицо — удлиняться, меняя форму. Он стал быстро покрываться шерстью, и вскоре на месте шамана стоял огромный волк, грозно глядя на разбегающихся людей. Затем он отвернулся, и величественно направился в лес.
Видение вновь расплылось и собралось. Действующих лиц теперь не было, я наблюдал за всем племенем. Все еще стояла жуткая непогода — гроза и ливень. Я понял, что это была та же ночь, поскольку Ками, его мать, и Кшиштоф находились вместе в одной хижине.
Вскоре первая молния ударила по одной из хижин — та мгновенно загорелась, но люди из нее не выбежали, молния убила их мгновенно. Затем молнии начали бить по всей поляне, уничтожая людей. Все высыпали наружу, и наблюдали за огнем, который перекидывался с одной хижины на другую. В этот момент дождь прекратился, и ничто не могло ему воспрепятствовать. Выживших осталось не так много — но все же больше, чем та часть племени, с которой я встретился в Претонии.