Тайна Желтой комнаты
Шрифт:
— Господин Станжерсон здесь? — поинтересовался судебный следователь.
— Да, сударь.
— Передайте ему, что я желал бы с ним переговорить.
Сильвия скрылась за дверью, откуда через минуту появился профессор. На него было больно смотреть, он плакал и не скрывал своих слез.
— Что вы еще от меня хотите? — обратился он к судебному следователю. — Разве в подобный момент нельзя оставить меня в покое?
— Господин профессор, мне совершенно необходимо немедленно переговорить с Робером Дарзаком, — значительно произнес господин
Профессор ничего не ответил, он посмотрел на судебного следователя и всех его сопровождающих, как жертва смотрит на своих палачей, и вернулся в комнату. Бледный и расстроенный Робер Дарзак тотчас же вышел нам навстречу, но когда несчастный заметил позади Ларсана железнодорожного служащего, его лицо исказилось еще больше — взгляд стал растерянным, и глухой стон невольно сорвался с его губ.
Мы почувствовали, что наступил момент, решающий судьбу Робера Дарзака, все были очень серьезны, и только лицо Ларсана сияло и выражало радость гончей собаки, наконец-то овладевшей своей добычей.
Господин Марке указал на молодого железнодорожника с белокурой бородкой и произнес:
— Вы узнаете этого человека, господин Дарзак?
— Да, — ответил Дарзак голосом, которому он тщетно пытался придать твердость, — это служащий Орлеанской железной дороги со станции Эпиней-сюр-Орж.
— Этот молодой человек утверждает, — продолжал господин Марке, — что видел вас выходящим из вагона в Эпиней…
— Прошедшей ночью, — закончил Робер Дарзак, — в половине одиннадцатого. Это правда.
Воцарилось молчание.
— Господин Дарзак, — произнес судебный следователь прерывающимся от волнения голосом, — господин Дарзак, что вы делали этой ночью в Эпиней-сюр-Орж, почти рядом с тем местом, где убивали мадемуазель Станжерсон?
Робер Дарзак молчал. Он не опустил головы, но прикрыл глаза, либо желая скрыть свое горе, либо из боязни, что в его взгляде прочтут то, что он не желал говорить.
— Господин Дарзак, — настаивал судебный следователь, — можете ли вы описать мне, как провели минувшую ночь?
Робер Дарзак открыл глаза, он уже полностью овладел собой:
— Нет, сударь!
— Подумайте, господин Дарзак, так как если вы изволите настаивать на своем странном отказе, я принужден буду немедленно вас задержать.
— Я отказываюсь.
— Господин Дарзак, именем закона я арестую вас!
Едва судебный следователь произнес эти слова, как Рультабиль сделал резкое движение по направлению к Роберу Дарзаку. Репортер, без сомнения, хотел заговорить, но арестованный одним движением принудил его к молчанию. Жандарм уже приблизился к своему пленнику, однако в этот момент раздался громкий и полный отчаяния крик:
— Робер! Робер!
Мы узнали голос мадемуазель Станжерсон, заставивший содрогнуться каждого из нас, даже Ларсан на этот раз побледнел. Что же касается Робера Дарзака, то он стремительно
Мадемуазель Станжерсон, с лицом, покрытым смертельной бледностью, приподнялась на постели, несмотря на усилия двух врачей и господина Станжерсона удержать ее, и протянула свои дрожащие руки к Роберу Дарзаку, которого уже схватили жандарм и Ларсан. Она все понимала. Ее глаза были широко открыты, а обескровленные губы произнесли одно-единственное слово, которого, казалось, никто не разобрал. После этого она закрыла глаза и без чувств рухнула на постель.
Робера Дарзака увезли. В ожидании коляски, за которой отправился Ларсан, мы все остановились в вестибюле, и господин Марке, расчувствовавшись, утирал полные слез глаза.
Мой друг использовал этот момент всеобщего волнения, чтобы обратиться к Дарзаку:
— Вы будете защищаться?
— Нет, — покачал головой арестованный.
— Ну что ж, тогда вас буду защищать я.
Робер Дарзак печально улыбнулся:
— То, что не удалось сделать ни мне, ни мадемуазель Станжерсон, и вам не осилить.
— Ошибаетесь, сударь, — голос Рультабиля звучал спокойно и уверенно, — я непременно смогу вас защитить, хотя бы потому, что знаю гораздо больше вашего.
— Оставьте лучше это дело, — уже раздраженно пробормотал Дарзак.
— Не беспокойтесь, я благоразумно буду знать только то, что потребуется для вашего спасения.
— Вам вообще ничего не следует знать, молодой человек, если вы рассчитываете на мою признательность.
Рультабиль отрицательно покачал головой и, приблизившись к Роберу Дарзаку, прошептал:
— Слушайте меня внимательно, и пусть то, что я скажу, внушит вам наконец ко мне доверие. Вы знаете только имя убийцы, а мадемуазель Станжерсон знает только одно его воплощение, я же знаю оба лика преступника. Я знаю этого человека!
Робер Дарзак широко открыл глаза, и ясно было, что он ничего не понял из сказанного Рультабилем.
Тем временем подкатила коляска с Фредериком Ларсаном. В нее сели Дарзак и жандарм, и арестованного увезли в Корбейль.
XXV. Рультабиль отправляется путешествовать
Этим же вечером Рультабиль и я с радостью оставили Гландье, эти места больше нас не удерживали. Я заявил, что не в силах разгадать столько тайн, а Рультабиль, дружески хлопнув меня по плечу, ответил, что в Гландье ему уже больше нечего разгадывать.
Мы прибыли в Париж около восьми часов вечера и, наскоро пообедав, усталые, распрощались, уговорившись встретиться у меня на следующее утро.
В условленный час Рультабиль появился одетый в клетчатый костюм из английского драпа, с фуражкой на голове и чемоданом в руках. Он сообщил мне, что отправляется в путешествие.