Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]
Шрифт:
— Какой тут тебе огонь!.. Не знаю… как жив… остался.
В сумерках Лёвка услышал недалеко от хижины выстрел и отчаянный собачий визг. Через несколько минут после этого к хижине приползла Мурка. Она была вся в крови и уже не держалась на ногах. Лёвка наклонился к ней и хотел взять её на руки, но собака перевернулась на спину, лизнула ему лицо, несколько раз шевельнула хвостом и умерла.
Вскоре Лёвка увидел, что от опушки к нему направляется старик. Он был с ружьём и нёс его перед собой так, как носят охотники, готовый каждую секунду вскинуть его и сделать выстрел.
Лёвка не стал ждать этого
Постояли мы, посовещались в темноте, и так разозлился я на этого старика, что решил сегодня же ночью его поймать. Мы уговорились так: я залягу где-нибудь недалеко, а ребята в хижине разожгут поярче костёр и посадят у огня чучело, похожее на человека. Сами они лягут на нары и будут ждать моего сигнала. Как только этот тип появится, мы мигом его заарканим или топорами зарубим.
Расчёт у меня был простой. Раз уж старик уничтожил собаку, которая помешала ему напасть на нас утром, то теперь он обязательно придёт к хижине ночью, чтобы расправиться с нами. Откуда ему знать, что один из нас будет сидеть снаружи и подкарауливать? А насчёт чучела у костра — это обычная индейская хитрость, на которую попадались и не такие злодеи, как этот старикашка.
Я выполз из хижины в свою засаду. В руке у меня было лассо с петлей на конце и топорик за поясом. Первый раз в жизни я всерьёз полз по-пластунски, но, думаю, что никто из пластунов так плотно не прилегал к земле, как я, в ту памятную ночь. Мне всё казалось, что старик меня видит и уже заносит надо мной нож.
Когда я остановился и оглянулся назад, хижина уже осветилась: ребята разожгли костёр. У огня сидел здоровый дядя, и всякий, кто не знал, что это чучело, принял бы его за настоящего человека, который немного вздремнул.
Повернувшись лицом к хижине, я стал наблюдать. Огонь от костра ярко освещал всё кругом, и была видна каждая былинка, каждый камешек на земле.
«Ну, — думаю, — приходи. Теперь ты от меня не скроешься…»
Ни Димка, ни Лёвка у огня не показывались, но я чувствовал, что они не спят. Иногда костёр вспыхивал ярче, — это они, не обнаруживая себя, подбрасывают в огонь дрова.
Было уже, наверно, за полночь. Ручка ковша Полярной Медведицы опустилась вниз, над восточным краем неба засверкали весёлой кучкой Стожары, а Сергей Николаевич говорил нам, что это верные признаки близкого рассвета. Потом где-то залепетала птичка, и я подумал про неё: «Вот неугомонная, и чего ей не спится? Ведь никакой злой старик её не подкарауливает, — спала бы себе да спала, подвернув голову под крыло».
И тут я услышал за собой осторожные, редкие шаги. Я ещё плотнее прилёг к земле и втянул голову в плечи. Мне казалось, что он сейчас наступит прямо на меня, но старик прошёл рядом и остановился. Я бесшумно пополз за ним. Его длинная тень, удивительно длинная для такого маленького человека, ложилась
Он снял с плеча коротенькое ружьё, но прицеливаться не стал, а, осторожно шагая, стал подкрадываться ещё ближе к хижине. Я продолжал ползти за ним. Он снова остановился и теперь был от меня всего в каких-нибудь шести или семи шагах.
Наконец, встал на изготовку и начал поднимать ружьё. Стрелок он, видать, был опытный, потому что целиться долго не стал: не успел я приподняться, чтобы набросить на него петлю, как грянул оглушительный выстрел.
Я вскочил, подбежал сзади, бросил на него лассо, оно хлестнуло его по шее, но не зацепилось.
— Держи его! Гей! Гей! — закричал я, что есть силы, чтобы испугать старика. — Держи бандюгу!
Даже не оглянувшись, он бросился в сторону и сразу исчез в темноте. Димка с Лёвкой тоже выскочили из хижины и тоже кричали: «Держи! Гей! Гей!» И все горы сразу всполошились и отовсюду неслось: «Эй! Эй!», как будто в Золотую долину вошла целая армия и погналась за этим мерзким старикашкой.
Гнаться за ним мы побоялись. Ещё подкараулит где-нибудь за кустом и пристукнет. Мы остановились в тени и решили, что двое будут спать в хижине, а один по-прежнему заляжет невдалеке, чтобы, если старик появится снова, всё-таки захлестнуть его петлей или, в крайнем случае, стукнуть топором по башке. И Димка, и Лёвка просились в засаду, но я сказал, что имею в этом деле опыт и поэтому буду подкарауливать старика сам.
Но он в эту ночь больше не появился.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Старик сторожит золото. Миссия Рыжей Белки. Он видит из-под земли. Таинственные солнечные зайчики. Белотелов — здесь! Встреча в подземелье.
Солнце снова вышло на свою Золотую Тропу, и вместе с темнотой рассеялся наш страх. Только теперь мы поняли, какое важное событие произошло вчера. Мы нашли золото! Оно было у нас в руках — целых два мешочка! Этого хватит, пожалуй, на несколько танков. А сколько ещё его там, в верховьях ручья, — этого даже приблизительно сказать невозможно.
Нас охватила дикая радость. Лёвка стал кувыркаться на нарах через голову, Димка бросился на него, и они стали возиться, как щенята.
Я не спал уже больше суток и едва держался на ногах. Но настроение было такое, что я мог не спать ещё пять ночей.
— А здорово, правда, ребята? — без конца спрашивал я Димку и Лёвку, пересыпая в горстях золотые кристаллы.
— Правильные самородки! — говорил Димка.
— Класс! — восклицал Лёвка.
— Не забывай, Молокоед, что нам ещё нужно сделать заявку на этот золотоносный участок, — озабоченно сказал Димка.
Он всё ещё продолжал играть в Джека Лондона, а для меня эта игра уже кончилась.
— Ты в уме Димка? — засмеялся я. — Мы же не в Америке живём, а в Советском Союзе. Какие могут быть у нас заявки? Или ты решил заделаться капиталистом?
От этих моих слов всем стало смешно, и Димка с Лёвкой опять принялись возиться на нарах.
— А ведь в самом деле здорово? — вдруг отпихнул от себя Лёвку Димка. — Мы не только набрали золота на танк, а может быть, открыли такой прииск, откуда будут черпать золото много лет.