Тайна Золотой долины. Четверо из России
Шрифт:
Левка смотрел на нас тоскливым взглядом.
— Придется идти в первый попавшийся город к врачу, — повторила Белка, и я не мог с ней не согласиться.
Мы сидели у костра грустные и потерянные. Изредка по Варте пробегали невидимые пароходики, и тогда волны долго плескались у берегов. От костра еще больше потемнело вокруг, и мы видели только небольшой круг света. Комары бешено кусались, но мы словно не замечали их. Димка, наконец, уснул, приткнувшись к ногам Белки. Левка стонал все чаще.
— Как думаешь, Белка, выздоровеет
— Кто знает… Был у нас в госпитале один раненый точно такой же. И сколько его не лечили, он все равно умер…
Нюра побоялась сказать, что мы сами во многом виноваты. Если бы мы были умнее Левки и, не посчитавшись с тем, как он кричал, развязали его ногу…
Чуть рассвело, мы были уже в лодке. Не жалея рук, гребли, гребли До потери сил. Нам встречались пароходы, лодки, но мы на них уже не обращали внимания. Часам к десяти вдали показался город с кирхами и большими домами. Это, наверно, и был Шримм, о котором мне рассказывал Отто.
Мы остановились прямо в городе у одного из маленьких домиков на берегу и, оставив Белку у лодки, отправились с Димкой на поиски врача. Чистые асфальтированные улочки поднимались в гору, и мы шли, внимательно вглядываясь в каждую вывеску на домах.
— Скажите, фрау, где нам найти врача? — обратился я к одной женщине, стоявшей у своего домика.
Она показала куда-то вдаль:
— Вон там живет врач… Господин Зайдель…
Мы нашли дом с табличкой: Wilgelm Saidel, arzt. [111]
111
Вильгельм Зайдель, врач ( нем.).
Дверь нам открыла заплаканная, в белом фартучке, девушка с длинной черной косой. Наверное, горничная.
— Что вам угодно? — спросила она грустным голосом, в котором слышались какие-то не немецкие интонации.
— Нам врача Зайделя…
— Его нет дома, он будет к одиннадцати часам дня.
— А вы не немка? — спросил я.
Девушка улыбнулась.
— Нет, я югославка… А вы?
— Мы — немцы, — соврал я. — Так скажите доктору Зайделю, что мы принесем к нему больного мальчика к одиннадцати часам…
Часы на ратуше показывали одиннадцать, когда мы доставили к дому Зайделя нашего больного. Доктор Зайдель был хромой, с военной выправкой, в военном костюме, мужчина средних лет. Несмотря на хромоту, он держался бодро, и на его лице, изувеченном огромным шрамом, ничего нельзя было прочесть.
— Несите сюда! — приказал врач, когда мы остановились у дверей.
Мы внесли Левку в прихожую.
— Что с ним? — сухо спросил Зайдель.
— У него очень болит нога, — сказал я.
— А что такое? Давно болит? Кстати, кто будет платить гонорар?
Я и забыл, что нахожусь
— Господин врач, но вы хоть посмотрите… У него очень болит нога, — продолжал твердить я.
Зайдель вошел в маленькую комнатку направо, надел белый халат и крикнул:
— Мария, горячей воды!
Откуда-то появилась та самая девушка, что встречала нас утром и быстро налила воды в умывальник. Врач, осклабившись, сказал ей какую-то пакость, и девушка, покраснев, выскочила из ванной, скрылась в той комнате, откуда вышла.
— Вы чьи же будете? — спросил доктор, вытирая белым полотенцем руки.
— Мы…
Я не сразу нашел, что ответить, а потом вспомнил название одной улицы, по которой мы шли к доктору:
— Мы с Бреславльской улицы…
— С Бреславльской? Я там всех знаю… Какой номер?
— Седьмой… — сказал я, чувствуя, что попался.
— В седьмом номере живет мой добрый знакомый господин Штирнер… Но у Штирнера, насколько я знаю, нет детей…
— Мы приехали к нему из Познани… — продолжал плести я. — Вчера… в пять часов утра.
— А кто у вас в Познани?
— У нас там мама…
— Как ее зовут и кем она доводится Штирнеру?
— Грета… Она доводится ему… двоюродной сестрой.
— Ну-ка, развяжите ему ногу… — блеснул стеклами золотых очков доктор.
— Но повязка сильно присохла… Ему очень больно…
Я стал осторожно снимать бинт с ноги. В это время громко прозвучали шаги, и в дверь ввалился… здоровый молодчик с прыщами на лице, которого позавчера мы выкупали в реке.
— Хайль Гитлер! — вытянул он руку в фашистском приветствии.
— Хайль! — ответил Зайдель. — Где ты пропадал?
— Папа, а мы… — начал толстогубый и вдруг, заметив нас с Димкой, поднес руку к носу. — Мы бы еще вчера вернулись, да долго пришлось ждать у Гельмута…
Воровато оглядываясь, юнец прошмыгнул в комнату.
— Папа, можно тебя на минутку, — услышали мы оттуда.
Доктор, брезгливо смотревший как я снимаю бинт, ушел.
Мы переглянулись.
— Попались! — одними губами прошептал Димка.
— Может не узнал…
В тот же миг доктор вернулся и, оглядев нас, неестественно рассмеялся:
— Что ж вы, познаньские ребята, такие робкие? Ты смелее, смелее…
Он так рванул бинт с ноги, что Левка громко вскрикнул и, кажется, потерял сознание.
— А, газовая гангрена… — улыбнулся доктор и весело прокричал: — Подождите немного… Я схожу за лекарством…
Врач быстро убежал, за ним выскочил толстогубый. Из комнаты показалась Мария:
— Я все слышала. Вы не из Познани… Не врите… Мне незачем это знать… Но, если вы хотите спастись, бегите немедленно… Зайдель пошел в гестапо.