Тайна
Шрифт:
Разговор о родах был немедленно прерван.
— Ты ее прихлопнешь? — спросила Фрэнсис Кэтрин с надеждой в голосе.
— Да, но сначала мне нужно к этому подготовиться, — ответила Джудит.
— Боишься?
— Нет, — соврала она. — Я вообще ничего не боюсь. И мне кажется, что ты тоже ничего не боишься.
— Почему тебе так кажется? — удивилась Фрэнсис Кэтрин.
— Потому что ты не плакала, когда папа тебя шлепал по попке, — объяснила Джудит.
— Просто он шлепал меня понарошку, — улыбнулась Фрэнсис
— А кто такие Гэвин и Кэвин? — поинтересовалась Джудит.
— Мои сводные братья, — объяснила Фрэнсис Кэтрин. — Мой папа — и их папа тоже, но у них была другая мама. Она умерла.
— Умерла при родах?
— Нет.
— А от чего?
— Просто она бесконечно устала от жизни, — вздохнула Фрэнсис Кэтрин. — Во всяком случае, так сказал мне папа. Ну а теперь я покрепче зажмурюсь, если ты собираешься все-таки расправиться с этой пчелой.
Джудит решила во что бы то ни стало произвести благоприятное впечатление на свою новую подружку, поэтому отринула любые колебания. Она протянула руку и чуть было уж не прихлопнула злосчастное насекомое, как вдруг почувствовала легкое, едва уловимое прикосновение его трепещущих крылышек к своей нежной розовой коже. Ей стало щекотно, и она, сама того не желая, сжала пальцы в кулачок. Раздался дикий вопль.
Фрэнсис Кэтрин соскочила с камня и бросилась помогать своей новой подружке единственным известным ей способом: завопила тоже.
Джудит бегала вокруг и кричала так сильно, что чуть не задохнулась. Подружка бежала за ней по пятам, крича так же, только не от боли, а от страха и из сострадания.
На крик прибежал отец Фрэнсис Кэтрин. Вначале он поймал дочь, а после того, как та дрожащим голосом объяснила, в чем дело, догнал и Джудит.
Через несколько минут все стихло. Вынув пчелиное жало из ладошки Джудит и приложив к месту укуса кусочек прохладной земли, папа Киркелди нежно вытер девочке слезы краешком своего шерстяного пледа. Теперь он сидел на сером камне, прижимая к себе дочь, устроившуюся на одном колене, и Джудит, устроившуюся на другом.
Никто и никогда еще так не суетился вокруг Джудит. Ошарашенная подобным обилием внимания по отношению к собственной персоне, Джудит сильно смутилась, однако противиться не стала.
— Надо сказать, что вид у вас был на редкость жалкий, — провозгласил папа, когда девочки перестали всхлипывать и вновь могли внимать его словам. — Вы вопили громче иерихонских труб и бегали по кругу друг за дружкой словно куры с отрубленными головами.
Джудит никак не могла понять, сердится этот человек или нет. Голос его звучал
— Ей было очень больно, папа, — объявила Фрэнсис Кэтрин.
— Уверен, что ты говоришь правду, — согласился тот и, покосившись на Джудит, увидел, что девочка пристально смотрит на него снизу вверх. — Ты храбрая малышка, раз пришла на помощь моей дочке, — похвалил он ее. — Но в следующий раз не хватай пчелу рукой. Ладно?
Джудит приняла серьезное выражение лица и понимающе закивала головой.
Папа Киркелди похлопал ее по плечу.
— А ты красивая девчушка, — заметил он. — Как твое имя, дитя?
— Ее зовут Джудит, папа, и теперь она — моя подруга, — поспешила сообщить Фрэнсис Кэтрин. — Ей можно будет поужинать вместе с нами?
— Это зависит от воли ее отца, — услышала она в ответ.
— Ее отец умер, — продолжила девочка. — Это достойно сожаления, не так ли, папа?
— Несомненно. — Он кивнул. В уголках его глаз забрезжили морщинки, но не смех и не улыбка были тому причиной. — У этой малышки самые красивые голубые глаза, какие мне только приходилось когда-либо видеть в своей жизни.
— Но ведь у меня тоже самые красивые глаза, какие тебе только приходилось когда-либо видеть, правда, папа?
— Да, это правда, дочка. Но у тебя самые красивые карие глаза.
Фрэнсис Кэтрин оценила похвалу отца. Она кокетливо дернула плечиком и вновь хихикнула.
— Папа Джудит умер еще до того, как она появилась на свет. — Ей почему-то очень хотелось, чтобы папа узнал эту новость как можно скорее.
Папа Киркелди вздохнул.
— А теперь, дочка, я бы хотел, чтобы ты немного помолчала, пока я буду говорить с твоей подружкой, — сказал он серьезным голосом.
— Слушаюсь, папа, — пообещала Фрэнсис Кэтрин.
Взгляд его вновь обратился к Джудит. Киркелди немного смущало то, с каким вниманием смотрит на него это юное создание. «Такая серьезная малышка, — подумал он, — слишком серьезная для своего возраста». Вслух же спросил:
— Сколько тебе лет, Джудит?
Девочка выставила перед ним четыре пальца.
— Видишь, папа? Ей столько же лет, сколько и мне, — прокомментировала ситуацию Фрэнсис Кэтрин.
— Нет, дочка, совсем не столько же. Джудит четыре года, а тебе уже пять. Ты помнишь об этом?
— Помню, папа.
Улыбнувшись дочери, папа Киркелди вновь попытался заговорить с Джудит.
— Ты ведь не боишься меня, правда?
— Она ничего не боится, — снова вмешалась в разговор Фрэнсис Кэтрин. — Она сама мне об этом сказала!
— Помолчи, дочка. Я хочу наконец-то услышать хотя бы пару слов от твоей подружки. Джудит, твоя мама здесь? — Папа Киркелди вопрошающе заглянул ей в глаза.