Тайна
Шрифт:
Дети убежали.
На площади они остановились, чтобы перевести дух. Здесь были большие магазины готового платья. В витринах красовались образцы одежды самых разнообразных цветов и фасонов. Лацо залюбовался манекеном в зимнем дамском пальто. Как раз для мамы. Рядом висела курточка — в самую пору для Ферко. Лацо подобрал для себя коричневый костюм, а для отца — в полоску; Якубу, пожалуй, подойдет тот серый, только не мал ли ему будет? Эх, если бы у Лацо были деньги, сколько чудесных вещей он купил бы!
Зузке надоело глазеть на витрины,
— Летом тут так чудесно пахнут цветы, а дома едва видны за деревьями, — сказала Зузка. — Папу иногда зовут сюда чинить водопровод, а я тогда играю в саду. Когда мы в следующий раз пойдем сюда с папой, я и вас возьму. Ладно?
Мальчики молча кивнули. Улица полого спускалась вниз по склону холма. Кое-где на мостовой сохранились маленькие островки льда. Дети придумали новую игру. Весело смеясь, они разбегались и скользили по льду. У Зузки подвернулась нога, и, громко вскрикнув, девочка упала. Какой-то мальчик помог ей встать и собрать рассыпавшиеся тетради.
— Стремень! — удивленно воскликнула Зузка.
Дети окружили Ондру, немножко растерявшегося от такой неожиданной встречи.
— Зачем катаешься по льду, если не умеешь? — укоризненно сказал он Зузке.
— Нет, умею, я только нечаянно поскользнулась. Здесь очень круто.
Дети смущенно переглядывались, не зная, о чем говорить.
— Разве уроки уже кончились? — спросил Стремень у Ивана, хотя и знал, что по пятницам ребята занимаются только до одиннадцати.
— Кончились, — ответил Иван, мучительно соображая, что бы такое еще сказать. Ему почему-то было стыдно перед Ондрой.
— А директор все там? — продолжал Ондра.
— Да, — совсем тихо сказал Иван.
Лацо молчал. Стремень не глядел в его сторону, словно Лацо здесь вовсе и не было. А Зузка все это время о чем-то напряженно думала.
— Хочешь, — вдруг выпалила она, заметно волнуясь, — давай вместе учить уроки? Иван и Лацо каждый день будут тебе рассказывать, что проходили в школе. А если ты чего-нибудь не поймешь, я объясню. Вот ты и не отстанешь от своего класса.
У Ондры загорелись глаза.
— Когда же мы начнем заниматься?
— Завтра, — в полном восторге закричали дети. — Мы придем к тебе после обеда и вместе приготовим уроки. Хорошо?
— По рукам, — коротко сказал Ондра и пошел своей дорогой.
— Ему тоскливо без школы, — задумчиво прошептала Зузка, глядя вслед мальчику.
— Понятное дело, — подтвердил Иван.
— Будем дружить с ним, а то нас трое, а он все один да один, — тихо добавил Лацо.
— Правильно, — согласилась Зузка. — И отец у него сидит в тюрьме. Надо ему помочь!
— Теперь многих забирают, особенно коммунистов, потому что гардисты больше всех их боятся, — тихо пояснил Иван и тут же обернулся — не подслушивают ли их.
— А чего их бояться? — неуверенно
— А гардистам надо, чтобы только им одним жилось хорошо, — отрезала Зузка. — Но их царство скоро кончится: Советский Союз победит фашистов и наведет порядок.
Лацо с завистью поглядел на Зузку. Ему очень хотелось сказать, что в его родном Вербовом партизаны тоже наведут порядок и установят там справедливую жизнь. Он подумал о партизанах, которые с оружием засели в горах, о брате, который делает такое важное дело, о том, что немцы его ищут и ни за что не найдут. На сердце у Лацо сразу стало легче, и он уже совсем спокойно сказал:
— У нас есть в деревне коммунисты, которые борются против фашистов. Их хотят арестовать, да не удается.
— Факт, — подтвердил Иван.
— Жалко, что мы не можем участвовать в борьбе против гардистов, — продолжал Лацо. — Взрослые думают, что мы проболтаемся, что на нас нельзя положиться.
— Я ничего бы не выболтала, — вздохнула Зузка, — и тюрьмы бы не побоялась. Поиграла бы там во что-нибудь, а потом папа пришел бы за мной.
— А если бы тебе пришлось пробыть там долго-долго, как моему отцу? — спросил Иван.
Зузка тряхнула косичками.
— Ну и что же? Долго, так долго, — твердо сказала она. — Только маму жалко: она бы беспокоилась обо мне.
— И мне грустно без отца, — тихо заметил Иван. — И Ондра потому такой скучный.
— Знаете что, ребята? Давайте организуем свою команду и примем в нее Ондру. Тогда никому из нас не будет грустно, — предложила Зузка.
— Только, чур, никому об этом не говорить! Если кто выдаст нашу тайну, исключим его из команды, — строго сказал Иван.
— А потом станем коммунистами, — шепнул Лацо. — Мы тоже будем бороться за справедливость и никого не позволим обижать.
— Правильно, Лацо! — воскликнул Иван.
— Но папе все-таки можно сказать? — спросила Зузка.
— Никому, — возразил Иван.
— Да ведь мой папа против гардистов, и мама тоже! — защищалась Зузка.
— Все равно. Это наша и только наша тайна! Поклянемся, что никому ее не выдадим.
— Ладно, — скрепя сердце согласилась Зузка, — поклянемся. А когда гардисты смоются, то-то все удивятся, что ничего не знали о нашей команде! Тогда уже можно будет сказать.
— Подождем, пока вернется домой мой папа, — решил Иван.
— И мой отец с Якубом, — загоревшись, добавил Лацо. План Зузки привел его в восхищение.
— Только чем мы поклянемся?
Ребята задумались. Солнце ярко сияло, рассеивая по снегу ослепительные блестки. Завыл фабричный гудок, оповещая о полдне. На улице было пустынно.
— Я поклянусь возвращением отца, — торжественно заявил Иван.
— Я тоже, — с дрожью в голосе проговорил Лацо.
— Но после такой клятвы мы непременно должны будем сдержать слово.
— Клянусь! — тихо сказала Зузка.