Тайная история атомной бомбы

Бэгготт Джим

Вскоре после этого, в январе 1943 года, Чедвика пригласили в ливерпульское отделение СРС и спросили, готов ли он написать пригласительное письмо Бору. Когда Чедвику объяснили детали предполагаемого плана бегства (или «переброски через линию фронта») Бора, он согласился. В своем письме Бору от 25 января он сообщил, что если ученый решит покинуть Данию, то в Британии его ждет теплый прием, разрешение на занятие любыми интересующими его научными проблемами и завуалированное приглашение к участию в атомной программе. «Кроме того, мне известно об одной области исследований, в которой ваша помощь станет неоценимой», — добавил Чедвик.

Из письма сделали микрофотоснимок и вложили его в полый ствол ключа, который был прицеплен

к кольцу с несколькими другими ключами. В другом ключе спрятали копию микрофотоснимка. Капитан Вольмер Гит, офицер информационного отдела датского генерального штаба, имевший связь с датским Сопротивлением, предупредил Бора, что скоро ему придет письмо. Гит передал Бору следующие инструкции: «Профессор Бор должен аккуратно надпилить ключи на указанном месте до появления дырочки. Затем послание нужно вымыть из трубки водой — можно прибегнуть к шприцу — на стекло микроскопа… Обращаться с микропленкой нужно очень осторожно». Возможно, Гит был не совсем уверен в шпионском таланте Бора, поэтому предложил взять микрофотоснимок себе, а физику дать переписанную от руки копию письма. Бор с благодарностью согласился.

Прочитав письмо, Бор не изменил своего отношения к ситуации. Он пожелал остаться в Дании и продолжить работу в институте. С его точки зрения, извлечь уран-235 из природного урана в значительных количествах (что было необходимо для создания бомбы) практически невозможно. Он изложил свои соображения в письме, но оставил за собой право уехать в Британию, так как положение в Дании могло измениться: «Однако, — писал он, — не исключено, что в самом ближайшем будущем ситуация изменится и я, если у меня не будет другого выхода, смогу предложить свои скромные услуги для восстановления международного сотрудничества во имя человеческого прогресса». Гит уменьшил письмо Бора до микроскопических размеров, завернул в фольгу, приказал спрятать в полом зубе курьера и запломбировать.

Переписка продолжилась, но следующие письма передавались менее экзотическими способами. Бор более подробно объяснил, почему считает невозможным создание бомбы, в которой взрыв происходит в результате ядерного распада.

Разными путями

Успешно завершив диверсионную операцию, норвежские бойцы из групп «Ласточка» и «Ганнерсайд» разделились, поскольку Фалькенхорст и рейхскомиссар Йозеф Тербовен развернули масштабную поисковую операцию. Реннеберг повел Идланда, Кайзера, Стремсхейма и Сторхауга на север, к шведской границе. Через 15 дней изможденные 250-кило- метровым марш-броском, который хоть и не обошелся без приключений, но прошел относительно гладко, они добрались до Швеции. По прибытии в Лондон их ожидал теплый прием и сладкий чай.

Поульссон и Хельберг направились в Осло, рассчитывая ненадолго залечь на дно, а потом выйти на связь с норвежским подпольем. Из Осло Поульссон бежал в Швецию, а потом вернулся в Британию, где пробыл некоторое время.

Хельберг когда-то попадал в Швеции в тюрьму, и власти его знали. Поэтому он планировал вернуться на Хардангерское плато и переждать, пока шум утихнет, там. Последовав неверному совету, 25 марта 1943 года он снова попал в район, который всё еще активно прочесывали немецкие части. Понимая, что его засекли, он пустился убегать на лыжах; за ним погнались трое немецких солдат. Через час двое отстали. Через два часа Хельберг обернулся и увидел своего преследователя. Немец расстрелял все пули из «люгера», но ни разу не попал. Теперь роли поменялись: Хельберг пустился в погоню за немцем и уложил его из «кольта» 32-го калибра первым же выстрелом.

На этом злоключения не закончились. В темноте Хельберг упал в овраг и сломал левое плечо. Он все же добрался до своей цели — домика в деревне Раудланд, но к тому времени деревня уже была нашпигована немцами. Хельберг не только сумел за два вечера втереться в доверие к

солдатам, выпивая с ними и играя в карты, но даже попал к врачу, который осмотрел его плечо. Затем он отправился в Дален, где в гостинице ему вновь не повезло: он ввязался в ссору между Тербо- веном, который остановился в соседнем номере, и красивой молодой норвежкой, презрительно отвергшей любовные приставания Тербовена. Хельберга и других норвежцев, которые были в гостинице, окружили по приказу разъяренного Тербовена, сказав, что всех их доставят в концентрационный лагерь Грини. По дороге в Осло Хельберг выпрыгнул из автобуса, его не достали ни гранаты, ни пистолетные выстрелы. Ему чудом удалось избежать плена и добраться до Швеции, где он только 2 июня сел на борт самолета, вылетавшего в Великобританию.

Скиннарланн и Хаугланд ушли высоко в горы, откуда через самодельное устройство обеспечивали радиосвязь. Они прятались в снегу и наблюдали, как немецкие отряды прочесывают Хардангерское плато. Хаугланд обучил Скиннар- ланна работе с рацией, а потом присоединился к отряду его брата, который, на удивление Хаугланда, руководил силами Сопротивления в Осло. Он провел для подпольщиков несколько тренировок в стиле У СО и обучил норвежцев обращению со взрывчатыми веществами.

Хаукелид и Кьельструп направились в западную часть Хардангерского плато, где провели большую часть лета 1943 года. Здоровье Кьельструпа стало ухудшаться, и он вернулся в Британию, чтобы восстановить силы.

Слегка усовершенствованное устройство

Прекращение производства тяжелой воды и потеря ее запасов на заводе в Веморке стали основной причиной, по которой задержались работы по германской ядерной программе. Но простой оказался недолговременным. Тронстад и Брун считали, что уничтожение концентрационных элементов задержит производство на несколько лет, но все оборудование восстановили к 17 апреля 1943 года, а в конце июня завод уже сделал первую партию тяжелой воды.

К тому времени немецкое военное министерство потеряло всякий интерес к программе. Дибнера и его исследовательскую группу перевели обратно в «Урановое общество» под надзор Имперского исследовательского совета, но ученым позволили продолжать работу в лаборатории Управления армейского вооружения в Готтове. Два миллиона рейхсмарок, обещанные военным министерством, никто так и не увидел, и Имперскому исследовательскому совету только и оставалось, что изыскивать деньги самостоятельно. Однако Шпеер не потерял энтузиазма к атомной программе, и адекватное финансирование все еще ожидалось.

Возможно, Дибнер и не относился к числу выдающихся представителей немецкой теоретической физики, но он был мастером эксперимента. В опытах с реактором, до сих пор шедших под общим руководством Гейзенберга, использовалась такая конфигурация устройства, при которой металлические урановые пластины и определенное количество замедлителя (тяжелой воды) располагались слоями. Дибнер предложил альтернативную конфигурацию — трехмерную решетку равноудаленных кубов диоксида урана или металлического урана, помещенных в замедлитель. Еще одно его неординарное предложение — обойтись без алюминиевого контейнера. Для этого тяжелую воду достаточно просто заморозить: «тяжелый лед» мог одновременно выполнять функции и замедлителя, и опорного элемента.

Дибнер собрал такую конструкцию в лаборатории низких температур Имперского института технической химии. Реактор G-II состоял из 230 килограммов урана в форме кубиков и 210 килограммов тяжелого льда, из которого была сделана сфера диаметром около 75 сантиметров. Запустить само- поддерживающуюся цепную реакцию в таком устройстве не удалось, но были получены доказательства размножения нейтронов — примерно в полтора раза быстрее, чем в модели L–IV. Дибнер был уверен, что для запуска самоподдержива- ющейся ядерной реакции нужно просто достаточное количество урана и тяжелой воды.