Тайная история драгоценных камней
Шрифт:
— Торопиться нельзя. Ошибешься в одной грани, и пути обратно не будет.
И теперь ограненный бриллиант весит чуть меньше двухсот семидесяти четырех карат — безукоризненный камень чистой воды.
— Обыватели не представляют, что такое огранить алмаз. Думают: чик-чик, отрезал лишнее, и готово.
Но для Габи это своеобразная трехмерная стратегия, когда от каждого шага зависят все остальные и нужно просчитывать на много ходов вперед. Гранильщики, вглядываясь через микроскоп, могут потеряться в глубинах камня, изучая его. Но в какой-то момент приходится принимать решение.
— Оказываешься лицом к лицу с сотней проблем. Нужно учитывать множество факторов:
Другие кристаллы, такие как рубины, сапфиры, изумруды, опалы, формируются в стабильной породе и просто растут, как кристаллы соли. А вот алмазы рождаются в движении, поэтому в них иначе чувствуется жизнь. Габи описывает движение света внутри алмаза как «путешествие».
— Свет проходит через прозрачный камень и при этом мерцает, как на поверхности воды, я так и вижу плавающих китов, потому что картинка внезапно оживает.
Габи говорит об алмазах, как учитель об учениках: все они одаренные, но проблемные и требовательные. Большинство из них личности, индивидуальности.
Как и все у них в роду, Габи учился мастерству огранки в цеху, принадлежащем его семье, и постепенно проникался самими сложными «учениками».
— Они были серо-зеленые, коричневые, темнозеленые, серо-желтые.
Когда такие камни подвергали стандартной огранке, описанной в книге его двоюродного деда, они «не трепетали», поэтому мальчику приходилось изобретать что-то новое. У него с собой был лишь один такой камень, оправленный в кольцо. Специалист сухо описал бы его как «коричневый бриллиант огранки «ка-лендула» весом в один карат», но мне он напомнил патину, табак, чай, бергамот, дым, зимнее утром в континентальном европейском городе.
— Такие камни никому не нужны, но они прекрасны.
Габи много размышлял о красоте и о том, что у каждого свои представления о красоте.
— Среди горсти бриллиантов какой-то один вдруг привлечет твое внимание. Это все равно как, допустим, дизайнер сошьет сотню одинаковых платьев и разложит перед тобой. Все равно какое-то понравится тебе больше других.
У Габи на этот счет своя теория, которая связана с нашим зрением. Каждый наш глаз, считает он, создает по половинке картины, которая в мозгу становится единым целым.
— Но у конечного изображения пустота в центре, и что ее заполняет, эту пустоту? Фантазия! Вот почему людям нравятся бриллианты. Они настоящие, но оставляют место для полета нашей фантазии.
Именно это привлекало в алмазах людей разных культур, объяснил мой собеседник, и действительно, алмазы — чуть ли не первый предмет международной торговли.
— В течение пяти минут можно успеть поговорить на пяти разных языках, с людьми из Японии, Северной Африки, ЮАР, с Камчатки и с соседней улицы. Но на каком бы языке они ни говорили, все знают, что слово «мазаль» (что в переводе с иврита обозначает «удача») — это сигнал «по рукам!». Как только ты его произнес — сделка заключена.
Рестораны в алмазном квартале подтверждают слова Габи: помимо бельгийских баров и шоколадных лавок мне попались кошерные еврейские кафе, мусульманские бистро, вегетарианские индийские ресторанчики. Последние предназначены специально для приверженцев джайнизма, которые за последние сто лет стали самыми влиятельными игроками на рынке продаж алмазов. Поскольку религия запрещает им убийства в любой форме, они не могут выращивать скот, шить шубы и тому подобное.
Ампутация навсегда
Маркетологи понимают, что легенды об известных драгоценностях, вроде «Надежды» и «Орлова», — палка о двух концах; максимум, с чем готовы мириться потребители, — это небольшое симпатичное проклятие, которое затронуло кого-то давным-давно и в другой стране. Никто не хочет слышать о настоящих проклятиях, от которых до сих пор страдают невинные люди, хотя именно с этим сейчас столкнулся алмазный бизнес. Американский журналист Грег Кэмпбелл начинает свою книгу «Кровавые алмазы» с истории Исмаила Далрами, которому в июле 1996 года отрубили обе руки «двумя быстрыми ударами топора». Исмаил не просил о пощаде, лишь молча снял с пальца маленькое колечко, которое изготовил для него сын, и положил в карман. Это было последнее, что бедняга сделал своими руками. В чем он провинился? Лишь в том, что жил слишком близко к алмазному прииску в джунглях Сьерра-Леоне. Увечья нанесли ему боевики Объединенного революционного фронта (ОРФ), которые хотели взять прииск под свой контроль. Одурманенные наркотиками солдаты выстроили в шеренгу местных жителей и начали отрубать им руки, ноги, уши и все, что угодно, чтобы деревня опустела за пару часов. И вскоре все жители, кто не хотел покидать родной дом, уже корчились на земле, истекая кровью.
По оценкам Кэмпбелла, ОРФ ежегодно зарабатывает от двадцати пяти до ста двадцати пяти миллионов долларов на продаже необработанных алмазов, деньги идут на покупку наркотиков, еды и оружия. Незаконные алмазы составляют около трех процентов от тех, что продаются на мировом рынке, и немало их побывало в карманах боевиков «Аль-Каиды» в рамках разветвленной системы по отмыванию денег. Сплошь и рядом эти камни покупают в подарок в честь помолвки как символ любви и счастья, или же их приобретают те самые независимые женщины, к правой руке которых апеллировала «Де Бирс». Многие владельцы даже не представляют, сколько по-настоящему стоят их бриллианты. А цена их — человеческие жизни.
— Бриллианты должны приносить радость, но на самом деле от них одно лишь горе, — говорит Сориус Самура, режиссер из Сьерра-Леоне, снявший несколько документальных фильмов о трагедиях, которые регулярно разыгрываются у него на родине. — Благодаря приискам мы могли бы добиться того же уровня жизни, что и в развитых европейских странах, а вместо этого мы убиваем, насилуем и калечим друг друга. Идет бессмысленная война за алмазы, и выхода нет.
Проведя ряд анализов, можно установить происхождение почти любого драгоценного камня, поскольку они отличаются друг от друга. Но алмазы сформировались не в тех местах, где их нашли, а глубоко под земной корой. Некоторые остаются там, куда их выбросило из кимберлитовой трубки, другие могут путешествовать по рекам на тысячи миль. На самом деле ни в Индии, ни в Бразилии никаких кимберлитовых трубок нет, а это позволяет предположить, что алмазы попали в земную кору в момент существования одного большого континента Гондваны. Поэтому, несмотря на то что все бриллианты сертифицируются с указанием источника, мы не можем знать наверняка, где их добыли, в Сьерра-Леоне, Ботсване или в России, не расплачивались ли ими за организацию трагедии 11 сентября, и кто их нашел — шахтеры в Канаде или Австралии, чей труд достойно оплатили, или кто-то еще. Как сказал один из специалистов Главного бюджетно-контрольного управления США, на алмазах не стоит подпись.