Тайная история Изабеллы Баварской
Шрифт:
По завершении торжеств король отправился в Авиньон, дабы повидать находившегося там Папу Урбана. Затем он задумал посетить свои южные провинции; желая лететь на собственных крыльях, он не дозволил дядьям сопровождать его, опасаясь, что они станут препятствовать его замыслам. А Карл решил проверить, насколько правдивыми были письма, поступившие из Лангедока, в которых подданные жаловались на управлявшего провинцией герцога Беррийского и его секретаря Белизака. По причине лихоимства герцога и его секретаря более сорока тысяч разоренных семейств покинули провинцию и отправились в Испанию, забрав с собой как остатки имущества, так и свой талант, и свои умелые руки… Словом, пришла пора разобраться со злоупотреблениями и навести порядок. Белизака подвергли пыткам, он признался в совершенных преступлениях, и его приговорили
С такой женщиной, как Изабелла, ход вроде бы казался наивернейшим, ибо даже за половину предложенной суммы она готова была продать всю Францию. Королева снеслась с герцогом Беррийским, и тот, обнаружив понимание с ее стороны, также решил отблагодарить ее и вручил ей сумму, немногим меньшую, нежели Белизак. Затем сообщники уговорили Белизака солгать и отречься от воровства, в котором его обвиняли. Но король непременно хотел устроить показательный суд, а согласно закону, отказ Белизака от показаний снимал возведенные на него обвинения; следовательно, надо было придумать для секретаря иную вину; тогда решили обвинить его в богохульстве. В те темные и суеверные времена такое обвинение вело прямиком на эшафот, но, так как еретики подлежали суду церковному, а герцог Беррийский пользовался особым доверием Папы, у Белизака появлялся шанс заслужить прощение, ибо сообщники пообещали вызволить его из лап Церкви. На самом деле они лишь ускорили гибель Белизака; разъяренный уловкой, грозившей отнять у него виновника, которого он обещал выдать обществу, король сделал все, чтобы узник не улизнул, и Белизака приговорили к костру. На эшафоте несчастный отрекся от преступления в ереси, за которое его отправили на костер, и вновь признался в лихоимстве, единственном преступлении, которое ему можно было вменить. Однако хитрая Изабелла, пообещав избавить его от приговора королевского суда, опасалась его признаний и сделала все возможное, чтобы погубить несчастного. Так что своей жестокой смертью Белизак заплатил и за свои грабежи, и за неудачный подкуп.
Вот какие жестокие поступки совершала Изабелла в том счастливом возрасте, когда души наши, следуя велениям самой природы, преисполнены исключительно чистотой и благородством.
Так стоит ли удивляться тем злодеяниям, кои в дальнейшем воспоследуют?!
Коннетабль Клиссон во многом способствовал разоблачению казнокрадства герцога Беррийского, равно как и Белизака; узнав об этом, Изабелла затаила к нему ненависть. Если бы не Клиссон, возможно, Белизак остался жив, а значит, она смогла бы и дальше тянуть из него деньги; поэтому коннетабль стал ее смертельным врагом. Герцог Беррийский разделял ее чувства; напомним, что зерна этой ненависти проросли также и в душе герцога Бретонского, который, как мы знаем, уже отомстил коннетаблю, главному врагу Англии, за стремление освободить сына Карла Блуаского; когда Клиссон станет жертвой ненавидевших его заговорщиков, мы об этом еще вспомним.
Согласно показаниям Буа-Бурдона, из которых мы черпаем необходимые нам факты, королева сопровождала супруга в его поездке в Лангедок. Историки же, напротив, утверждают, что королева не совершала поездку в Лангедок, и в качестве доказательства приводят пари, якобы заключенное между королем и герцогом Орлеанским, пожелавшим узнать, кто из них быстрее прибудет из Монпелье в Париж к собственной жене. Но если король не расставался с супругой, как мог он спешить к ней в Париж?! Увы, исторические истины редко бывают бесспорными, и мы начинаем сомневаться: кому же верить?
Понимая, что король может воспрепятствовать ее склонности к вымогательству, Изабелла, довольная совершенной сделкой, решила удалить супруга, увлечь его идеей Крестового похода и отправить подальше от Франции, дабы почувствовать себя свободной и начать самостоятельно править государством.
– Сир, – заявила она однажды, – ваше пристрастие к оружию и ваш воинский талант прозябают самым непростительным образом; ваши военачальники и солдаты пребывают в праздности, и я уже вижу, как оружие выпадает из их ослабевших рук и славные страницы истории вашего царствования остаются ненаписанными, ибо заполнить их нечем. Вашему величеству известно, почему провалился прекраснейший и благороднейший
Зная, насколько суеверен ее супруг, Изабелла не сомневалась, что он непременно загорится такой идеей.
– О да! – пылко воскликнул король. – Да, дражайшая супруга, я достоин исправить оплошности моих предков; твой небесный голос подействовал на меня, как подействовал на Моисея глас Господа на горе Хорив; голос, прозвучавший из неопалимой купины, повелел Моисею идти освобождать своих братьев от постыдного гнета фараона.
Исполненный благочестия Карл начал сборы; возможно, он бы даже и предпринял эту сумасбродную экспедицию, если бы на Совете один из мудрых не заметил, что нынче лучше потрудиться ради воссоединения Церкви, пребывающей в состоянии раскола, нежели, вооружившись, идти в Крестовый поход за Гробом Господним.
Тогда Карл решил отправиться в Италию, дабы заставить римлян подчиниться и поклясться в верности Папе Клименту.
План, предложенный Изабеллой, рухнул, но она быстро утешилась. Во-первых, ей удалось завладеть собранными для похода в Палестину деньгами, каковые она обещала королю сохранить, если он впоследствии захочет отправиться в Крестовый поход, а во-вторых, ей достались деньги, полученные от Папы в награду за поддержание рвения короля не отступать от своего замысла.
Когда вопрос о войне с Италией был решен, настало время составить список войск, которым предстояло преодолеть Альпы. Король намеревался повести за собой четыре тысячи копий; герцоги Бургундский и Беррийский собрали по две тысячи копий каждый, герцог Бурбонский – тысячу копий, коннетабль – две тысячи, еще по тысяче копейщиков должны были следовать за Куси и Полем.
Карл велел герцогу Бретонскому присоединиться к походу, однако тот, полагая поход сей несвоевременным и неуместным, а главное, противоречащим его личным интересам, подчиниться отказался.
Герцогу Орлеанскому приказали остаться, и судите сами, до какой степени это распоряжение обрадовало Изабеллу.
– Забудь о лаврах славы, – говорила она любовнику, – ибо на груди моей тебя ожидают мирты блаженства. Вера – чувство более возвышенное, нежели любовь, а потому оно достаточно сильно, чтобы поддерживать само себя; мы же направим все силы на соблюдение наших собственных интересов, ибо более священных интересов я не знаю.
С той поры люди, поднаторевшие в политике, стали замечать, что при дворе постепенно складываются две противоположные партии. Во главе одной стояла королева, жаждавшая, как мы только что видели, удалить короля, дабы увеличить свое богатство и влияние. Другую партию возглавили герцоги Бургундский и Беррийский, не представлявшие угрозы для Изабеллы; чувствуя поддержку герцога Орлеанского, королева была уверена, что сумеет воспользоваться отсутствием короля, если тот отправится на войну, равно как и обмануть монарха, если тот на войну не отправится.
В результате раскола вельможи, вместо того чтобы пользоваться благами всеобщего мира, принялись исподволь раздувать пожар раздора, дабы, благодаря смуте, обогатиться за счет друг друга.
Верный слуга короля и, следовательно, заклятый враг Изабеллы, коннетабль не сумел заставить герцога Бретонского, сердцем и душой преданного англичанам, соблюдать взятые им на себя обязательства. Герцог оказался в стане королевы, прекрасно относившейся к любым врагам королевства, лишь бы те открывали перед ней свои сундуки. И не важно, жаждали ли они войны или, напротив, войны не хотели.