Тайная каста Ассенизаторов
Шрифт:
накопленной у него в генах,- улыбается Эдик.
– Всё верно!- упрямо тряхнула головой Рита.
Невероятно, на каждом шагу сталкиваемся с явно нематериальным миром и, всё
равно, у неё главенствуют материалистические идеи: Бога нет, души нет, есть партия, которая показывает дорогу, скажет «фас» и ринется Рита в бой.
– Если б вы знали, какой у меня отец,- Рита с гордостью обводит нас горящим взглядом,-
сколько для страны сделал. Он даже песни пишет, жаль,
вообще один хит есть: «Оборотни в погонах», за душу хватает, слезу прошибает.
– Да кто ж спорит, подруга,- Катя с сожалением качает головой, достаёт термос со своим
неизменным кофе,- взбодримся, что-то меня в сон потянуло.
Рита надулась, понимает, единомышленников среди нас нет. Стараясь разредить
обстановку, обнимаю её за плечи:- Ты в Москве была?
– Любой советский человек хоть один раз, но должен побывать в Москве,- назидательно
поднимает она брови.
– В мавзолей Ленина ходила,- я чмокаю её в макушку, она мгновенно оттаяла:- И ещё в
цирк, в зоопарк, в планетарий, в музеи. Мне нравится Москва. Когда я была маленькой, ещё мама была жива, мы любили гулять в парке и собирать шампиньоны. Представляете,
они прямо из асфальта росли! А ещё, с мальчишками поджигали тополиный пух, его там
как снега зимой.
– И сейчас летом много,- замечаю я.
Рита утыкается мне в грудь, едва не мурлычет от счастья. А я вздыхаю, вряд ли
будет у нас время ходить по музеям, засосёт нас Москва, главное, чтоб - не насмерть.
Природа за окнами разительно поменялась, куда не кинь взгляд, всё засыпано
снегом, поля, перелески - красота, дух захватывает, но и существенно похолодало, сквозь
щели, в купе проникают бодрящие струйки воздуха.
Люблю ездить в поездах, это словно другой мир. Мимо пролетают деревни, города,
леса, проносимся по гудящим мостам, внизу мелькают реки, видим людей, но они так
далеки от нас со своими проблемами. Лежим на полках, слушаем перестук колёс, иногда
разговариваем, перекидываемся в картишки, читаем или просто мечтаем. Время словно
останавливается, можно расслабиться и наслаждаться покоем. Но когда-то всё это уйдёт, вторая половина дня - скоро Москва.
Вот мы и на перроне. Вокруг суетится народ, под ногами чавкает грязный снег,
волоча за собой сумки, тащимся в метро.
У турникетов к нам не преминул привязаться патруль. На левой руке у меня
собственная сумка, а на правой – Ритина поклажа, поэтому я замешкался с отдачей чести.
Капитан мотострелковых войск укоризненно качает головой, надувает щёки, хмурит
брови:- Почему не отдаёте честь вышестоящему
– Не хотел сумки бросать в грязь,- искренне говорю я.
– Ваши документы,- набычился капитан.
Не стал ничего усложнять, раскрываю удостоверение старшего лейтенанта КГБ.
Глаза у капитана округляются, искоса кидает взгляд на мою форму, поспешно отдаёт
честь и уводит своих бойцов прочь.
– Лихо,- жмурится от удовольствия Катя.
– А то,- ухмыляюсь я.
В авиагарнизон прибываем поздно, почти девять вечера. Солдаты маршируют
перед сном на плацу, хрипло горланят песни, на аэродроме мощно гудят турбовинтовые
двигатели Антеев, видно разгоняют винтами снег с взлётных полос.
В этом году, как никогда, сыпет снег, леса давно утонули в сугробах, дороги в
глубоких колеях выдавленные военными тягачами, скользкие, лёд вперемешку со снегом, с трудом доехали на стареньком автобусе.
Останавливаемся у КПП, почему-то сердце ёкнуло, когда увидел знакомые места.
Немногочисленные пассажиры выбираются из автобуса, стараясь не увязнуть в сугробах, бегут на расчищенную солдатами дорожку.
– Вот мы и на месте. Как вам здешняя природа?
– Берёз много и снега,- неопределённо отвечает Рита, дуя на покрасневшие пальцы.
– Что-то не по сезону мы оделись,- морщит нос Катюша.
– Здесь можно купить коньяк?- Эдик с интересом озирается по сторонам. Снежинки
падают на непокрытую голову и бороду и не собираются таять.
– В Стекляшке, как раз мимо будем проходить … зря шапку с собой не взял.
– Взял, на дно чемодана положил,- радостно растягивает в улыбке, припорошенную
снегом бороду, Эдик. На ушах потихоньку образовываются белые холмики, но мой друг
неудобства не испытывает.
Идём по гарнизону. С умилением рассматриваю знакомые места: по бокам дороги
стоят типовые трёхэтажки, высятся дома в пять этажей, виднеются магазины, в стороне
затаилось здание гарнизонной гауптвахты.
В Стекляшке народа мало, этот магазин предтеча супермаркетам, на прилавках
есть и продовольственные товары, а так же – бытовая химия, одежда, даже имеется отдел
с телевизорами, магнитофонами и прочее. А вот и первые знакомые лица, старший
лейтенант Мурашко с сосредоточенным видом выбирает семейные трусы, занятие
достойное для замполита роты. Он грустно вздыхает, эти паруса, не его тощий зад, явно
не подходят, ещё снесёт шквальным ветром.
– Помочь?- ехидно спрашиваю я.
– Лейтенант Стрельников!- без особой радости восклицает замполит и неожиданно