Тайная Москва. Волхв Нижнего мира
Шрифт:
– Молодой человек, как вы оцениваете свой уровень? – неожиданно спросила она.
– Понемногу осваиваю четвертый.
– Досадно, что вы столь зациклены на маскировке, в том числе на сокрытии биополя. Свободно работая с чистыми энергиями, вы продвинетесь до второго или первого уровня. Дай Род – и выше.
– Спасибо, госпожа. Вы мне сделали комплимент. Извините, что возвращаюсь к прежней теме.
– Да-да.
– У Ярославы родилось двое детей. Сын Станислав якобы погиб во младенчестве, дочь исчезла после ликвидации
Шаровая молния колыхнулась. Графиня не ожидала подобного вопроса.
– Позвольте мне сформулировать ответ так: я полагаю, что Милослава жива. Два года назад я видела ее последний раз.
– Она в Тайной Москве?
– Нет.
– Простите за настойчивость. Как член правящей семьи вы вправе не отвечать на вопрос, но я все же его задам: вам известен адрес или телефон Милославы? Можете ли вы нам помочь ее найти?
Графиня отрицательно покачала головой и поднялась, не допив чай. Чего уж красноречивее – аудиенция закончена.
– Благодарю за уделенное нам время, – Артем встал, шагнул к двери и неожиданно для себя задал последний вопрос:
– Вам известно, кто не позволил четверть века назад больной Ярославе спуститься вниз для лечения, фактически убив ее?
– Это не секрет, молодой человек. Майор-воевода Игорь Вяземский. Он тогда был начальником контрразведки.
– А теперь первый зам начальника СБ?
– Он самый. Проявил бдительность, дождался смерти и доложил как о подвиге. Князь чуть его не убил, не глядя на преданность Вяземского до уничижения. Потому за столько лет он и вырос всего на ступеньку. Вас это волнует?
– Нет-нет, – спохватился Артем. – В связи с этой проверкой смотрел старые материалы и удивился жестокости, с которой разделались с сестрой правителя.
– Вы что-то недоговариваете, – недоверчиво покачала головой женщина. – Ходили слухи, что контрразведчик был влюблен в Ярославу и выглядел крайне раздосадованным, что она вышла замуж за безродного и несенситивного мужчину из верхней Москвы.
– Еще раз спасибо и всего вам доброго.
В машине Артем первым делом запросил список телефонных и e-mail контактов Милославской. Понятно, что при таком уровне магии она запросто поставит заклинание прямого обмена, которое Эрик навесил на группу Ахметова. Его не засечешь. Но хоть что-то сделать из возможного. Заместитель Демченко помянул статус дальних родственников князя и пообещал попробовать.
К обеду электромобиль въехал в Тверь. В верхнем городе Уланов бывал не единожды. Типичный областной центр на Волге, застроенный преимущественно пяти– и девятиэтажками советских времен, с непременной промзоной, парками по берегам реки. И, конечно, белые православные храмы. Местная Тверь оказалась одним из религиозных центров культа Рода. Велес и прочие боги русского пантеона как-то низвелись до уровня второстепенных святых, Русь постепенно пришла к монотеизму. Ведущая конфессия не получила
Крайне суровая архитектура этих храмов, решительно отличающаяся от шатрового стиля православных церквей, определяет облик Твери. Обряды Веры предполагают, что богослужение у столпов с изображением Рода ведется на открытом воздухе в любую погоду. Каменные монолиты до пятнадцати метров в высоту со строгим темным ликом на вершине стоят среди больших мощенных диким камнем площадок. Служебные помещения адептов церкви Рода всегда расположены немного поодаль и поражают примитивностью: полное отсутствие украшений и архитектурных изысков, узкие высокие окна, массивные двери, крутая крыша. Под стать и светские строения – темные, тяжеловесные и невыразительные.
До изменения личности на арктическом острове Артему было наплевать на религиозные тонкости. Официальная религия – Вера, и к черту детали. Несильно поклоняясь ни Христу, ни Роду, он воспринял местный катехизис наравне с уставами строевой и караульной службы – как утвержденную свыше данность.
Теперь он мучительно размышлял, почему верование, имеющее глубокие народные корни и тесно связанное с природными силами, так мрачно в культовых проявлениях. Христианство с постами, аскезой и умерщвлением плоти по сравнению с церковью Рода – просто праздник какой-то.
– Здесь Милослава тоже отметилась? – прервал возвышенные размышления Горлохватский.
– Да, раньше. И тут, вероятно, мог учиться ее брат Станислав.
– Босс, спросить хотел. Вы расспрашивали про Вяземского. Считаете его поступок скверным?
«Удавил бы старого козла, хоть он прямой наш начальник». Но вопрос явно волновал напарника, и Артем ответил уклончиво.
– Не хочу судить однозначно. Ярослава могла представлять угрозу для трона. Почему ты спрашиваешь, Вадим?
– Ну… Воевода – мой дядя.
– Херня какая-то. Нельзя служить под родственниками. Что, тебя в армию или полицию не могли определить?
– Так сложилось. А на его уровне формальные нестыковки, не вредящие делу, можно решить.
«Здравствуй, Русь-матушка. Кумовство, протекционизм и коррупция здесь зовутся решением формальных нестыковок».
– Уговорил. Как я понимаю, мне не стоит широко обсуждать с коллегами это обстоятельство.
– Конечно, босс.
На ум пришла аналогия. Молодого инженера после политехнической академии направили на стажировку к опытному токарю. Быть тому инженеру директором завода, потому что родной дядя – заместитель министра промышленности. А токарю выше своего шестого разряда не прыгнуть. Глядя боковым зрением на лощеную морду выскочки, Артем задумался, что надо заявить миру о своем происхождении. Но – рано.
Настоятель монастыря боевого братства Витязей Рода моментально опознал Эрика по предсмертному фото.