Тайная Сила
Шрифт:
Она молчала.
— Так сложно ответить на простой, ни к чему не обязывающий вопрос? — съязвил он.
— Нет, — она явно была сбита с толку. Явно ожидала всё, что угодно, но, не то, что тёмный — который по всем канонам должен был зверски насиловать и кромсать её одновременно, — будет осторожно её лечить.
— Вот и славненько.
Аваллах закончил промывать рану, смазал её мазью, и, вооружившись кривой иголкой, начал аккуратно накладывать швы. Обезболивающее действовало, но ему всё равно не хотелось причинять ей лишних неудобств. Поэтому
Когда он закончил, он снова обработал шов целебной мазью и осторожно перевязал её. Затем, отошёл от пленницы, придирчиво осматривая свою работу.
— Как себя чувствуешь? — спросил он.
Она явно была окончательно сбита с толку. Аваллах понимал, что глупо сейчас от неё ждать слёз умиления, пламенных признаний растерянной и растроганной души. Мол, как я могла ошибиться в тебе, я думала, что ты чудовище, как и все твои собратья, но ты не такой…да, да, конечно! Аваллах надеялся на это, но не сейчас.
— Вот, это, вот, что только что было? — спросила она. По низкому голосу, по тому, как она подняла на него взгляд, по тому, как он изменился, Аваллах понял, что начало действовать и успокоительное, примешанное к обезболивающему — его компоненты действовали медленнее.
— Обычная перевязка, — просто ответил Аваллах. — Я не люблю сильные яды, поэтому, достаточно было просто промыть рану. А то, что в тебя попало уже скоро выветрится.
— Зачем? — спросила она, а, потом, словно спохватившись, добавила: — ах, да! Идиотский вопрос.
— Отчего же? — пожал он плечами, — Имеешь право знать. И, да, твои догадки не верны. Ни кромсать, ни ещё как-либо вертеть из тебя котлеты я не собираюсь. Более того, и другим не дам.
— Да ну! — воскликнула она, подняв брови, явно оживившись. И слова её истекали ядом. — То-то я прекрасно себя чувствую, прям как дома! А вы все такие милашки, такие добрые и нежные! Вон, в соседней каюте, похоже, моя сестра по оружию как раз испытывает на себе все прелести вашего гостеприимства.
В этот момент за стеной крики страдающей пытаемой эльдарки снова взвились на пронзительную, надрывную высоту, от которых даже у Аваллаха на мгновение замерло сердце.
— Может, кусок кекса мне ещё предложишь, или ещё что-нибудь в этом роде?
— Выпить я тебе уже предлагал, — не обратив внимания на издёвку, ответил он. — Можешь думать, что хочешь. Спорить с тобой я не буду.
Аваллах собрал оставшиеся после операции снасти и снадобья со столика и поставил их обратно в медицинский шкаф.
— Думаешь, я не знаю, зачем вы, ублюдки, такую охоту устраиваете? — после некоторого молчания спросила пленница. И в голосе её звенел металл, щедро политый ядом чистейшей, ничем незамутнённой, ненависти, — Бьёте в спину, исподтишка. Только с теми, кто слабее можете справиться. Зато в трусы делаете, стоит вам только с настоящим войском встретиться.
Тут Аваллах уже еле сдержался, чтобы не отвесить ей смачную пощёчину.
— Что,
Вот, ведь, мерзавка! Чувствует, сволочь, что задела! Хочет, чтобы он психанул и прирезал её сразу. Не верит, что он и вправду её трогать не собирается. Ну, дрянь, не дождёшься, паршивка рыжая!
— Самое последнее дело, — сказал Аваллах менторским тоном и как можно холоднее, — оправдывать собственную глупость и лень подлостью противника. Мол, воюет не по правилам — клювом мешает щёлкать. Будь достойнее — учись принимать поражения. Вы же, вроде как, чтите древние кодексы, или что там вам проповедуют ваши Лорды-Фениксы?
— Немногим лучше, чем оправдывать свою трусость, — поморщилась она так, будто вокруг неё вилось надоедливое насекомое. — Впрочем, вас трудно винить. Жестокость и садизм очень часто идут рука об руку с огромной трусостью, так что ваше поведение неудивительно.
— Нарочно нарываешься, да? — проявил минутную слабость Аваллах.
— О, кажется, у кого-то начала слетать маска благородного витязя?
— Да пошла ты!
— Да ладно тебе, не сдерживай себя! Я же голая, безоружная, беспомощная, да ещё и к стене прикована, так что ничем ответить не смогу. Самое время показать на мне свою силу. Я же прям чувствую, как у тебя лапы чешутся. Давай, не стесняйся!
— Мне твои вопли не нужны, — он снова взял тебя в руки.
— Даааа? — притворно удивилась она. — А почему же, тогда я, с голой жопой, растянута тут на стене?
— Ты производишь впечатление умницы. Вот и подумай.
— Ты знаешь, столько вариантов, я прям в догадках теряюсь.
— Ну и правильно, — ухмыльнулся Аваллах. — Похоже, я в тебе не ошибся. Ты, действительно, быстро учишься. А раз ты намерена и дальше меня злить, как тебе кажется, то предлагаю тебе бесплатный хороший совет, самый разумный: заткнись. Просто заткнись и не трать попусту силы.
— А то что? — с мерзенькой издевательской и провоцирующей интонацией спросила она.
— Придётся вставить твою язвительную пасть кляп, до того момента, когда окончательно подействует успокоительное и ты, наконец, задрыхнешь. Согласись, это будет унизительно?
— Угу, — она пыталась язвить, но, силы покидали её, и на неё наваливалась сонливость.
Она, наконец, замолчала, а через несколько минут, её голова бессильно опустилась на грудь, так что осенний водопад её восхитительных волос, закрыл её прелестное лицо. Дыхание её было ровным и спокойным.
Только сейчас Аваллах понял, насколько сильно устал, и тоже решил вздремнуть. Он устроился на лежанке в противоположном конце каюты. Под подушку положил обнажённый клинок.
Однако, он не думал, что заснуть будет так трудно. Его словно жгло изнутри. Наверное, то же самое чувствует творец, потративший годы напряжённейшей работы на произведение, которое, наконец, уже близится к завершению. И эта прекрасная и непорочная девушка поможет ему дописать последние строчки. Потерпи, дорогая, осталось недолго.