Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России
Шрифт:
Итак, рассмотрен характер акций тайного влияния в процессе проведения пяти операций для выявления их общности с «делом Пеньковского». Кроме упреждения и предвидения действий противника, у этих акций с «делом» есть еще один общий момент: все они «страдают» целесообразностью появления по месту и времени в период противостояния (причем острого) советской и западной сторон.
Общий вывод: вдело Пеньковского» согласно выдвинутой рабочей гипотезе вписывается в ряд акций тайного влияния советской госбезопасности 20—70-х годов.
Сформулированный
Цель — заставить американскую сторону оставить Кубу в покое на бессрочное время; средство — дезинформация о МБР, качество которых якобы оставляет желает лучшего, но все же опасно для США; результат — по завершении Карибского кризиса американское руководство вынуждено считаться с фактом, что Советский Союз является великой ядерной державой.
Естественен вопрос: а 5000 листов фотодокументов и устные сообщения, переданные Пеньковским на Запад? Но известно, что в процессе проведения дезинформационных акций масштабного характера приходится жертвовать кое-какими секретами второстепенного значения. Однако «его» тысячи документов — это так называемый «информационный бум», то есть фон, создаваемый для иллюзии «эффекта доверия» к источнику информации. А «шуметь» Пеньковский мог достаточно, ибо перед его «переходом» в стан западных спецслужб был разоблачен сотрудник ГРУ Петр Попов, а по линии ГК КНИР также ушел на Запад его «чистый» сотрудник.
Именно такой «информационный шум» (заинтересовавший американцев) позволил Пеньковскому выйти на американскую службу после его контактов с англичанами (ранее, еще в 20-х годах, были аналогичные «шумы» со сведениями об РККА, которые засекли эстонские спецслужбы в письме от МОЦР в РОВС — речь идет об операция «Трест»).
Итак, трактовка этого «дела»: Пеньковский — дезинформатор Запада, то есть подстава советской стороны.
ПОДСТАВА?!! И ВСЕ ЖЕ — ПОДСТАВА!!!
Прежде чем продолжить отстаивать позицию по «делу Пеньковского», хотелось бы привести некоторые аргументы в пользу версии: Пеньковский — не предатель. И автор решился вынести свое суждение на суд читателей. Обстоятельства подтолкнули его к такому рискованному шагу.
Однажды из Пресс-бюро службы разведки автору позвонил знакомый сотрудник, большой его доброжелатель еще со времени подготовки к изданию книги «Операции ‘Турнир”». Вот как автор вспоминает этот случай:
«— Тут журналист из еженедельника “Век” хотел с тобой переговорить. Говорит, что ты его знаешь… Так как? Давать ему “добро” на интервью?
— Конечно, особенно если я его знаю… Действуй…
Так в моей квартире снова появился Николай Николаевич Поросков, до недавнего времени один из опытнейших сотрудников газеты “Красная Звезда”. Это он доводил мою рукопись до 300 страниц, изрядно урезая милые моему сердцу куски. Но таково было требование издательства — и книга похудела
Тогда мы впервые оговорили мою позицию по главе о “деле Пеньковского”. Ведь книга вышла в августе 1999 года, и внимание пишущей братии привлекла к себе глава о Пеньковском — размышления о “Феномене”, особенно мои сомнения в его искренности при работе с Западом. По этой причине состоялся разговор-интервью, то есть вопросы и ответы. Николай Николаевич задал первый вопрос:
— Вы в течение многих лет играли роль “московского агента” канадской контрразведки. Это привело к дезорганизации ее работы, стоило карьеры нескольким ее офицерам… Видимо, исходя из собственного опыта, вы и на историю Пеньковского смотрите не традиционно. Официальная фабула простая — предал, разоблачен, судим, расстрелян. А по-вашему, как вы упоминаете в недавно вышедшей своей книге, “подстава” КГБ?
— Если была “подстава”, то не Комитета и даже не органов госбезопасности, а всей страны — речь надо вести о возможном стратегическом замысле. Доказательств у меня нет, есть факты, которые имеют право на интерпретацию…
Николай Николаевич отлично подготовился и задал следующий вопрос:
— Если ваша версия верна, почему бы СВР — Службе внешней разведки — за давностью лет не сказать, как все было в действительности?
Тут следовало начать с событий 20-х годов.
— Опыт проведения масштабных игр у нашей разведки большой. 1918 год —“Заговор послов”, или “Заговор Локкарта”. Главный участник Ян Буйкис куда-то исчез и не присутствовал даже на суде. И только в 1973 году, через 55 лет, появилась книга под названием “Под именем Шмидхена”.
С 1921 по 1927 год велась масштабная операция ‘Трест”. Одно из действующих лиц — начальник погранзаставы Тойво Вяха, который держал канал связи через границу и перетащил на себе Сиднея Рейли, английского разведчика, был за содействие противнику судим и расстрелян. А в 1965 году, почти через 40 лет, он появился на экране телевизора под именем Петров, стал писать книги…
Об операции “Снег” 1940–1941 годов, нацеленной на ускорение столкновение интересов американцев и японцев на Дальнем Востоке, участник тех событий генерал Павлов упомянул лишь в середине 90-х годов.
Всю Великую Отечественную войну под непосредственным руководством Сталина шли операции “Монастырь”, а затем — “Березино”. Даже Жуков не был в курсе дела. И Шелленберг, и Гелен упоминают в своих книгах о немецкой операции. Но оба ушли из жизни в уверенности, что их операция была образцом проникновения германской разведки абвер в Генштаб Красной армии. Более того, Гелен после войны настаивал, чтобы американцы разыскали в Москве их Макса (нашего Гейне), который “работал” с немцами до мая 1945 года. И только в середине 90-х годов Павел Судоплатов эту историю предал гласности…