Тайная страсть

Линдсей Джоанна

Ей следует забыть о Дмитрии. Слишком он красив, слишком любит женщин, чтобы оставаться верным одной, даже если и полюбит ее. Нуждается ли она в нем? Конечно, нет. Лучше всего поскорее убраться подальше, пока чувства, которые испытывает Кэтрин, не завладеют ею настолько, что она будет рабски вымаливать крохи его любви. А если Кэтрин собирается сбежать, лучше сделать это сейчас, пока Дмитрий в отъезде и отсутствует Владимир, следивший за каждым ее шагом.

Глава 27

Кэтрин притаилась в тени за домом, выжидая, пока пройдет боль, вызванная неосторожным

движением. Но ей удалось добраться сюда, да еще захватить с собой еду, и она ни за что не позволит таким пустякам, как синяки и ноющие мышцы, помешать ей.

Кэтрин нетерпеливо выжидала, пока Параша со своим семейством готовилась этим утром отправиться в церковь. Правда, пришлось пережить несколько неприятных моментов, когда добрая женщина начала настаивать, что Савва будет счастлив отнести Кэтрин в церковь и пропускать заутреню нельзя, но Кэтрин так стонала и охала, когда Параша попыталась поднять ее с тюфяка, по-прежнему разостланного на печи, что той пришлось сдаться.

Кэтрин познакомилась с семейством еще вчера. Все они целый вечер пели хвалу князю и его родне. Кэтрин тогда же поняла, что благополучие и счастье крепостных зависели исключительно от характера и прихотей владельца. При хорошем хозяине крестьяне имели дом и не боялись черных дней, если же помещик отличался суровым нравом, уделом рабов становился ад на земле — жестокость и постоянные избиения были привычными условиями существования, кроме того, крепостные жили в постоянном страхе быть проданными, обмененными, проигранными в карты или, хуже всего, забритыми в солдаты и прослужить в армии двадцать пять лет.

Крестьяне Дмитрия были довольны своей судьбой и прекрасно Сознавали, как им повезло. Сама мысль о свободе была им ненавистна, потому что тогда им пришлось бы распроститься с покровительством господина и забыть о щедрости, позволявшей считать землю собственной да к тому же вести свое хозяйство и процветать. Дмитрий продавал товары, сделанные ими долгими зимами, в Европе, за куда более высокие цены, чем в России, и поэтому в Новосельцеве не было бедных.

В церковь надевались лучшие наряды, как, впрочем, и повсюду в мире. Мужчины носили цветные косоворотки, преимущественно красные, вместо длинных свободных будничных рубах, подпоясанных обрывком веревки. Широкие штаны шились из домотканого сукна, а вместо обычных лаптей надевались сапоги из хорошей кожи. Высокие поярковые шляпы дополняли наряд, правда, некоторые надевали поверх еще и кафтаны.

Женщины тоже прихорашивались, повязывая нарядные косынки и вынимая из сундуков цветастые сарафаны. После долгой церковной службы здесь, как и в Англии, отдыхали — молодые шли на речку или гулянье, ребятишки играли, а взрослые ходили друг к другу в гости. Старухи сплетничали на завалинках.

Кэтрин рассчитывала, что за это время успеет уйти подальше и ее отсутствие обнаружат не сразу. Сейчас ей не до празднеств. Она надеялась, что пройдет не менее двух часов, прежде чем ее хватятся.

Конечно, было бы гораздо легче, не говоря уже о том, что тело ломило бы куда меньше, будь у Кэтрин несколько дней, чтобы оправиться, прежде чем пытаться сбежать. Но едва заметив в хлеву крепкую лошадь, она поняла, что наконец-то нашла способ скрыться. Кэтрин сообразила, что единственная возможность ускользнуть — воскресенье, услышав, что только прикованные к постели больные и совсем дряхлые старики не ходят к воскресной заутрене. Ждать целую неделю немыслимо, особенно еще и потому, что Дмитрий может в любую минуту вернуться.

Параша объяснила,

что Новосельцеве находится как раз на полпути между Санкт-Петербургом и Москвой. Дмитрий отсутствует уже три дня, не считая сегодняшнего. Кроме того, он уехал вперед, не дожидаясь слуг, которым понадобится не менее пяти суток в один конец, чтобы добраться до города. Если он спешит, значит, будет мчаться сломя голову. Нельзя рисковать.

К тому же всегда существует возможность того, что княжна Соня вспомнит, как обещала следить за Кэтрин до приезда Дмитрия. Сейчас, учитывая состояние Кэтрин, все считают попытку побега невероятной, и, без сомнения, именно поэтому к ней не приставили стражу. Вполне возможно, что, как только она окрепнет, ее снова переведут в большой дом и скорее всего посадят под замок, откуда вырваться будет немыслимо.

Это ее последний шанс, и, вероятно, единственный, тем более что деревня опустела и никто здесь не знает, что Дмитрий собирался продержать Кэтрин в имении все лето. Это ее козырная карта: сейчас им неизвестна истинная причина ее появления здесь. Тетка Дмитрия даже может облегченно вздохнуть, услыхав об исчезновении англичанки.

Кэтрин осторожно подобралась к маленькому загону, не упуская из виду церковь, стоявшую в конце дороги и отличавшуюся от остальных зданий лишь колокольней и большим голубым куполом. Правда, у многих церквей, виденных Кэтрин, было по несколько куполов, чаще всего позолоченных, но иногда выкрашенных в яркие цвета.

Кэтрин искренне надеялась, что громкий голос священника и пение хора заглушат конский топот. Но теперь ей оставалось только молиться, чтобы удалось незаметно выбраться из имения, чтобы она не позабыла дороги в Санкт-Петербург, не заблудилась и никто не позаботился отправиться в погоню. А главное — оказаться в безопасности под крышей английского посольства, прежде чем Дмитрий узнает о побеге.

Она даже не против того, чтобы увидеть его снова, особенно когда избавится от его власти и они наконец будут на равных. Но сейчас Кэтрин владело лишь одно желание — поскорее вернуться домой и попытаться забыть Дмитрия. Так будет лучше. Так будет лучше, верно? Ну конечно, будет.

Лгунья! На самом деле ты жаждешь, чтобы он приехал за тобой, умолял не покидать его, поклялся в вечной любви и предложил стать его женой. И ты согласилась бы и бросилась бы ему на шею, несмотря на все бесчисленные разумные доводы против этого брака!

Кэтрин была почти благодарна агонизирующей боли, пронзавшей мышцы при каждом движении, пока она седлала лошадь и садилась на нее, потому что это позволяло ни о чем больше не думать. В этот момент самым главным было убраться подальше. Необходимо, чтобы Дмитрий увидел в ней ровню себе, но этого не произойдет, пока она не докажет, что с самого начала говорила правду. А здесь это сделать невозможно. Она позже побеспокоится о том, что он скажет и сделает, узнав о ее побеге.

Кэтрин медленно отъехала, только сейчас полностью осознав, во что грозит превратиться поездка. Терзания были настолько непереносимы, что хотелось кричать. В жизни еще она не испытывала подобных мучений. Будь у Кэтрин винтовка, она сейчас бы мчалась к большому дому, чтобы отыскать этого ублюдка Семена и пристрелить его. Он мог бы обойтись с ней куда бережнее, и уж, во всяком случае, придерживать "'руку каждый раз, когда розга опускалась на спину Кэтрин! Но нет, он всячески выслуживался перед княжной, во всем следовал ее приказам, и поглядите только, что натворил этот олух! Удивительно еще, что он не переломал ей все кости!