Тайная тропа к Бори-Верт
Шрифт:
— Еще что выдумаешь? Ни за что. А лагерь Жан-Марка? А твоя подруга? Ведь все так хорошо устраивается.
— Да, но… — медленно начал Жан-Марк. — Ты еще не знаешь, наши каникулы начнутся уже через неделю, так что у нас будет время съездить к дяде еще до…
— Что?!
С Катрин мигом слетел весь сон. Вот когда разразилась предсказанная Жан-Марком буря негодования!
А через десять дней Жан-Марк и Лоранс садились в ночной поезд на Лионском вокзале. В городской квартире на седьмом этаже не было спасения от нестерпимой жары. Лоранс стала бледнее смерти. И в конце концов, как ни противилась Катрин, эти внезапно свалившиеся каникулы
Глава 2
Таверна или кафе?
Жан-Марк и Лоранс были не из тех столичных детей, про которых в книжках пишут, будто они знают природу только по газонам в парке. При жизни нормандских бабушки с дедушкой они почти все каникулы проводили на берегу Ла-Манша. И полюбили шум прибоя, изменчивый цвет и запах моря, водоросли из таинственных глубин, остающиеся на мелководье после прилива, и неумолчный шорох перекатываемой волнами гальки. Они колесили на велосипеде среди желтых полей пшеницы, овса и льна, спускались по долинам, резко обрывающимся у скалистого берега. Росли там и яблони — в Нормандии любят сидр, яблочное вино, — и Жан-Марк и Лоранс легко залезали на них по низко опущенным веткам.
Но то, что они увидели прекрасным июньским утром из окна автобуса, увозившего их из Авиньона, было совсем непривычно: тщательно обработанные огороды и сады среди моря пыльной первозданной природы.
Вот поля и ряды кипарисов, защищающие их от мистраля. Вот на грядках, накрытых пластмассовой пленкой, знаменитые воклюзские сетчатые дыни. Вот целые плантации сливовых деревьев, на которых красных плодов чуть ли не больше, чем зеленых листьев. Вот дома, утопающие в цветах. А вплотную к этим возделанным землям подступают горы. И везде: по обеим сторонам дороги, на равнине и по склонам гор — цветущий дрок взметает выше человеческого роста снопы золотых искр. На мгновение этот ослепительный фейерверк прекращается, чтобы чуть дальше вспыхнуть еще ярче.
Через приоткрытые окна в автобус проникал пряный, как перец, и сладкий, как мед, запах.
— Это пахнет дрок, — сказала соседка Лоранс, видя, как та удивленно принюхивается.
— Еще на прошлой неделе на вершине Ванту лежал снег, — заметил через некоторое время один из пассажиров, глядя в левое стекло.
Жан-Марк и Лоранс повернулись в ту сторону. Гора Ванту, высотой почти две тысячи метров, с вершины которой в хорошую погоду видны все Альпы до самых Пиреней, имеет странную форму. Обычная гора — это конус, или пирамида, или острый пик. Ну, а Ванту — огромный кит, с покрытым зеленью лбом и с плешью на затылке, выброшенный в самом центре Конта Венессен [1] .
1
Конта Венессен — старинная область на юго-востоке Франции с центром в городе Авиньоне.
— Дождей выпало еще маловато, — сказал другой пассажир. — Надо, чтобы хорошенько полило, что толку от этих ливней с грозами — только земля твердеет, а вглубь ничего не проходит. То ли дело славный мелкий дождичек, как зарядит — так уж денька на два.
Жан-Марк и Лоранс сердито покосились на него. Нет уж, их вполне устраивало такое вот солнечное утро и зной, становившийся все сильнее.
Вскоре пассажир, мечтавший
— Пара дождливых дней — и там будет на что посмотреть. Через эту дыру вытечет вся вода, которая впиталась в Воклюзское плато.
Ну, уж спасибо! Им вовсе не интересно, через какую дырку будет выливаться дождевая вода, а лучше всего, чтобы и вовсе дождей не было.
Вот и указатель с надписью «МАЗЕРБ». Вверх по склону карабкались домики цвета спелой пшеницы с высокими крышами. Весь поселок напоминал закругленную с двух сторон ракушку, а вокруг нее — гирлянды меловых скал и горные уступы с шапками густых зарослей.
Автобус остановился. Как, уже приехали? Значит, до самого поселка и вон до того разрушенного замка их не довезут? Нет, водитель достал из багажника чемоданы Жан-Марка и Лоранс и указал им на дорогу, обсаженную огромными кустами шиповника в цвету. В самом деле, у развилки она увидели косо прибитую табличку:
Ага, значит «Ве» — это «Верт», «зеленая». А вот и сама гостиница: двухэтажный дом с асфальтированной террасой под навесом из вьющегося винограда. Круглые столики, металлические стулья и кадки с цветущими олеандрами. Но может быть, все-таки здесь какая-то ошибка? Ведь на большом коленкоровом полотнище, красующемся над окнами первого этажа, красными буквами написано:
Таверна? Но дорога упиралась прямо в нее. Дальше только кусты и высокая серебристая трава. Жан-Марк пожал плечами и, решительно шагнув вперед, раздвинул занавес из нанизанных деревянных шариков, висевших в дверях.
— Это от мух, — сказала Лоранс, гремя шариками. — Воздух пропускает, а мух нет.
Они оказались в затемненной комнате, где приятно пахло спелыми фруктами. Наметанный глаз Жан-Марка приметил за деревянной стойкой начищенные до блеска рукоятки автоматической кофеварки. А Лоранс сразу углядела величественного черного кота, разлегшегося на стойке рядом со старинным телефонным аппаратом. Насторожив уши, котище изучал вошедших. Его огромные черные зрачки были окружены светящимися желтыми кружками.
Рядом с котом стояла, облокотившись на стойку, седая женщина. А из глубины зала доносился еще чей-то голос: там за одним из накрытых клеенкой столиков сидела другая женщина и что-то говорила. Постепенно глаза привыкли к темноте, и они смогли различить на этом столике большой кусок масла, глиняный горшок и блюдо клубники. Вот что так чудесно пахло!
— Место этой твари не на стойке, а в погребе, мышей должна ловить. И не спорьте, Эстер: когда вот такая скотина прыгает на столы, посетителям это не нравится. И вид у нее наглый. Нет, я поговорю с Антуаном.
Женщина за стойкой погладила кота по спине. Он учтиво пригнул голову.
— А вот и ваши внуки, мадам Трюшассье, — сказала она.
Жан-Марк и Лоранс стояли рядом со своими чемоданами, и у обоих в голове проносились одни и те же мысли. Женщина за стойкой — та самая Эстер, у которой погибли все родные. Лоранс понравилось, что она приласкала кота, а та, другая, пришлась ей не по душе: видно, что она ничего не смыслит в животных. Это и есть мадам Трюшассье, свекровь тети Лидии.