Тайная жизнь Джейн. Враги
Шрифт:
Они все были уже мертвы, но еще не понимали этого. Отец, мать, дядя…
Там, через шторку, около водительского сиденья наливалось багровое сияние кристаллического мобиля. Руническая вязь шипела змеей, впиваясь в хрустальные грани, ставшие вдруг такими хрупкими.
Смерть. Бежать.
Вот и все. Перед этим страхом нет ни чести, ни совести, ни верности. Особенно когда тебе всего девять лет.
– Фрэн!!!
Вспышка. Темнота, из
– Ты никто! Тебя нет! – Холодные голубые глаза Ричарда Кавендиша смотрели презрительно. – Ты призрак! Оставайся в своей могиле!
Джеймс открыл глаза, пытаясь выровнять дыхание.
Сон. Это всего лишь проклятый сон… В третий раз… на этой неделе.
С трудом оправившись от кошмара, граф положил руку на светоч, закрепленный на витой кованой подставке, и вскоре комнату залили неяркие желтоватые лучи. Взяв стакан с водой, молодой человек сделал несколько глотков и откинулся на подушки. Постель казалась холодной, словно могильная плита. Не выдержав, дернул за шнур, вызывая камердинера.
– Опять кошмары, сэр? – спросил старый Томас, входя в комнату хозяина.
– Да. Разожги камин. Холодно, – попросил граф, зябко кутаясь в одеяло. – Проклятый Ландерин. Здесь все время промозгло и сыро. Ненавижу этот город.
Слуга уложил дрова в камин, вытащил из кармана огневик и провел пальцем по рисунку на одной из его сторон. В глубине рубинового кристалла появилась крохотная искорка. Вырезанная на прозрачной грани руна выдала направленную струйку пламени на предназначенный для растопки кусок коры.
Граф, как и его покойный отец, любил все новое и охотно заказывал себе последние разработки артефакторов. Огневики относились как раз к числу таких чудес, которые еще совсем недавно людям и не снились.
Мир сильно изменился с тех пор, как изобрели способ собирать и усиливать с помощью кристаллов энергию людей. Любых, даже тех, у кого не было никакого дара. Правильная огранка искусственно выращенного кристалла в сочетании со строго выверенным рисунком на его сторонах позволяла сделать реальностью и даже обыденностью магию из сказок. И если раньше одаренных людей боялись, называя их слугами дьявола, то теперь, когда любой мог ощутить себя волшебником, отношение изменилось. Магия превратилась в науку, а колдуны – в ученых и ремесленников.
За тридцать лет, прошедших с момента открытия, вычислили около двух десятков различных рунических рисунков, позволяющих превращать кристаллы в светильники, заменять артефактами огниво и спички, охлаждать продукты, приводить в движение экипажи, которые теперь ездили со скоростью, недоступной конным повозкам…
Будущее наступило, и Джеймс Кавендиш радостно приветствовал происходящие в мире изменения, благо унаследованное им состояние и Общество артефакторов, которое он возглавлял на пару с графом Уинчестером, позволяли это делать. Жаль только, что среди волшебных средств пока не было ни одного, способного приглушить боль потери или застарелое чувство вины. Хотя и такие разработки велись. Увы, частично стирать память получалось только у детей, да и то при особых условиях.
– Быть может, мне следует принести вам снотворный порошок? – предложил слуга.
– Ни в коем случае, – нахмурился граф. – У обычного сна есть большое преимущество перед лекарственным – проще проснуться.
– И тем не менее вам просто необходимо выспаться, – посмел настаивать Томас. – В таком состоянии вы слишком возбудимы
– Ты хочешь обсудить со мной что-то конкретное? – с легким недовольством в голосе спросил Джеймс.
– Если мне будет позволено… Я хотел бы поговорить о вашей затее с мисс Анной Кавендиш. – Слуга поклонился.
– О какой именно затее? – Джеймс облокотился на подушки и озадаченно посмотрел на камердинера.
– Пари. О благосклонности мисс Анны.
Граф рассмеялся. У него был на редкость мелодичный смех.
– Как быстро, однако, расходятся слухи, – сказал он. – Смею заверить, они беспочвенны. Разумеется, не было никакого пари. Я еще не совсем сошел с ума, чтобы заключать пари на подобные вещи. Но… Ричард Кавендиш давно обо мне не слышал, так что я решил напомнить ему о себе… по старой дружбе. Пара туманных намеков здесь, пара фраз там – остальное любители салонных сплетен додумали сами.
– Не слишком ли хитрые игры вы затеваете, сэр? – спросил слуга. – Не слишком ли окольными путями идете, тратя время на подобные интриги? К чему все это?
Любого другого граф уже давно бы одернул и поставил на место. Но Томас не был обычным слугой. Наставник, защитник и доверенное лицо – старик знал о молодом хозяине больше, чем кто бы то ни было, и сполна заслужил право оспаривать его решения или давать советы.
– Прямыми путями идти слишком скучно, – ухмыльнулся Джеймс. – Представляешь, как Ричард будет беситься, ведь ему нечего мне предъявить, кроме слухов. Могу дать слово джентльмена, что никакого пари на его сестру не заключал, и ему придется извиняться. Но это так, мелочи. Детали. Есть кое-что и поувлекательней – сэр Артур, почтенный дядя Дика, нынче очень зол на меня и «весельчаков». Готов предложить пари, что уважаемый судья в самом скором времени пришлет к нам племянника. Судье нужны свои глаза и уши в нашем клубе. Осталось дождаться, когда Ричард попросит маркиза Алтона о протекции. Я не буду возражать. У меня имеются очень интересные планы.
Томас покачал головой, явно не одобряя идею хозяина.
– Однако, – продолжил свою мысль граф, – если Дик в ближайшее время не явится, придется немного подбодрить его и сэра Артура. На следующей неделе я приглашен на прием к миссис Эйнард. Учитывая ее дружбу с миссис Кавендиш, можно не сомневаться в том, что приглашена и мисс Анна… с матушкой, разумеется. Может быть, даже с братом. Несколько улыбок, танец, беседа о погоде – и, уверен, Дик не выдержит и выставит себя на всеобщее посмешище. Миссис Эйнард окажется целиком на моей стороне: она так долго мечтала принять у себя настоящего графа! – Последние слова прозвучали слишком едко.
Слуга поклонился.
– Поймав мышь, кошка начинает с ней играть и очень часто упускает. Но воля ваша. Я могу идти, сэр?
– Да, ступай, – махнул рукой Джеймс.
В камине теперь горел огонь. Граф погасил светоч и некоторое время неподвижно сидел на кровати, глядя на пламя.
Ричард Кавендиш. Вечная заноза, засевшая слишком глубоко. Джеймс старательно пестовал в себе ненависть к своему кузену… но убивать Дика он не хотел, хотя не раз получал возможность это сделать. Несколько раз Ричард пытался бросить ему вызов, но граф отказывал, выставляя горе-дуэлянта на посмешище. Ему нравилось унижать «потомка лавочника». Он получал странное, почти болезненное удовольствие, глядя на бешенство, полыхающее в обычно холодных голубых глазах Дика. Это хотя и ненадолго, но прогоняло кошмары, мучившие Джеймса долгие годы. Одни и те же кошмары, привыкнуть к которым было невозможно.