Тайная жизнь сатаниста
Шрифт:
Робинсон действительно снялся в ряде сатанинских фильмов — «Ад в заливе Сан-Франциско», «Маленький Цезарь», «У ночи тысяча глаз» — большинство его ролей имеет сатанинские обертоны. В личной жизни он был увлеченным собирателем произведений искусства и располагал одной из прекраснейших коллекций в мире до тех пор, пока не проиграл дело о разводе. Образ Чернобога — дьявола в «Фантазии» Уолта Диснея, того, кто выглядывает на вершине горы во время сцены «Ночь на Лысой Горе», был вдохновлен скорее игрой Эдварда Робинсона, а не Бела Лугоши, как это часто думают. Он излучал дьяволизм, наверное, больше любого другого актера, — хотя, возможно, следовало бы еще упомянуть Эрика фон Строхейма. Он был актером и режиссером, сыгравшим несколько самых блестящих ролей за всю историю кинематографа, в первую очередь в «Великом Фламмарионе», «Великом Габбо» и «Сансет-бульваре». Его высокомерие и заносчивость не позволили ему завоевать друзей, но он все же позволил проявиться своим сатанистской печали и обреченному
Другой актер, которого упоминает ЛаВей как особенно гармоничного, — это Уолтер Хьюстон: «…его самой сатанинской ролью была роль в «Сокровищах Сьерра-Мадре», где он был единственным из всех, кто вышел невредимым. Он играл старика, который знал, что почем, который никому не давал себя одурачить, когда дело доходило до выживания… Уолтер Хьюстон, безусловно, имел тонко заточенную сатанинскую чувствительность, которая проявлялась не только в его игре, но также и в той чудесной записи, которую он однажды сделал на грустный мотивчик под названием «Сентябрьская песня», — любовная тема о том, как стареющий мужчина влюбляется в молодую девушку. Она была написана для его роли в «Нью-йоркских праздниках». Все были под впечатлением от игры Хьюстона в этом спектакле. Когда композитор Курт Вейль спросил Хьюстона, в каком диапазоне он поет лучше всего и какой у него тип голоса, Хьюстон ответил ему: «Никакого диапазона. Никакого голоса». Песня была написана, и Хьюстон скорее проговаривает ее речитативом, чем поет, и это самый лучший прием, которым это можно сделать. У него получается романтик, который грустит, оттого что у него осталось так мало времени с этой девушкой, которую он так сильно любит.
Сын Уолтера Хьюстона, режиссер Джон Хьюстон, безусловно, демонстрировал сатанинское видение в большом количестве своих фильмов. Один из них приходит мне на ум; для него это явно был фильм-обличение, он назывался «Мудрая кровь». Фильм основан на рассказе Фланнери О’Коннор о приключениях мальчика, который возвращается со службы к себе на Юг и в конце концов основывает то, что называет «церковью Иисуса Христа без Христа». Простой пересказ фильма не передаст всего впечатления — персонажи, прописанные в потрясающих деталях, — вот то, что делает фильм мучительным. Они просто реалистичны! Такие глупые, настойчивые и трагичные. Во всем фильме нет никого, с кем вы захотели бы идентифицировать себя. Гарри Дин Стэнтон потрясающе играет якобы слепого проповедника, у которого есть дочь — настоящая деревенщина, отсталая до самой крайности, — но такими же являются и большинство других персонажей. Хуже всего то, что некоторые смотрят его и не понимают шутки, — они думают, что все должны быть такими же! Это тонко сделанный фильм, и, безусловно, сатанинским в нем является то, что Хьюстон смог изобразить всех этих несчастных, глупых людей именно такими, какими они являются! — настоящее мизантропическое упражнение. Это настолько реалистично, что граничит с сюрреализмом».
Чтобы убедить нас в том, что некоторые общепризнанные «страшные» актеры действительно являются тем, что можно было бы расценить как сатанизм,
ЛаВей указывает на Винсента Прайса, который, как он считает, является сатанистом как на экране, так и в жизни. В своих ролях в фильмах «Отвратительный доктор Файбс» и «Доктор Файбс поднимается снова» (1971, 1972 годы), Прайс сыграл главную роль — доктора Антона Файбса — это было больше чем простым совпадением, потому что Антон из фильма играет на органе и затевает дьявольский план отомстить за смерть своей любимой жены от рук некомпетентных врачей. В «Списках кино» Антон хвалит Винсента Прайса за образ, в котором «он избавился от всех препон и изобразил доведенную до абсурда сущность сатаниста». Далее Антон упоминает другой из фильмов Прайса, которым он восхищается, «Маска Красной смерти»: «Это замечательный фильм с некоторым количеством восхитительных сатанинских диалогов, которые Винсент Прайс проводит так, как умеет это делать только он. Вне экрана Прайс является жизнерадостным дьяволом, в жизни которого присутствуют некоторые воистину темные, полные одержимости аспекты».
Питер О’Тул в «Правящем классе» является еще одним излюбимых ЛаВеем дьявольских персонажей: «Это странный фильм, который попытались продать как комедию, но на самом деле это настоящая трагедия с комедийными обертонами. Превращения О’Тула в фильме начинаются с того, что он был вполне наивным, совершенно невинным человеком, который становится абсолютно жестоким циником в конце, когда совершенно дьявольски примеривает на себя роль воплощенного дьявола. Он начинает фильм, думая, что он Иисус Христос, но он очень антихристиански настроен, потому что он оказывается богохульным вопреки самому себе. И конечно, все думают, что он безумен. Потом, когда он преображается, уходя от самоидентификации в образе Христа к мыслям о том, что он является
Джеком-потрошителем, он обнаруживает, что люди с большей готовностью принимают его и радуются, что теперь-то он вылечился от своего безумия. Он оказывается нормальным, только став по-настоящему отвратительным сукиным сыном, который одевается в черное, выступает в защиту пыток и убивает людей. В конце есть совершенно
ЛаВей готов говорить о кино часами — о сравнительных достоинствах фильмов, об анекдотах, связанных с разными актерами и актрисами, сравнивать режиссеров и кинематографистов. Он составил, наверное, самую чудесную коллекцию мрачных фильмов в стране. ЛаВей рассуждает так, что если фильм можно просто купить в видеомагазинчике на углу, то нет и смысла хранить такую копию, но у него есть буквально сотни кассет, полных редких или «вымирающих» фильмов, — на пленке и целлулоиде, которые не найдешь ни на каких прилавках.
Как можно ожидать, основной интерес ЛаВея всегда был направлен на темные, будоражащие и забытые фильмы. Он ответствен за возрождение целого ряда фильмов, которые в противном случае навсегда оказались бы погребенными на пыльных полках складов дистрибьюторов. «Психи» — один из фильмов, которые Антон возродил, валялся в подполье в течение многих лет, хотя он был сделан MGM в пику фильму «Франкенштейн» компании Universal. [Тод] Браунинг использовал настоящих психов и уродов, которые привели в отвращение не только большую часть работников MGM, но и аудиторию. Совершенно сатанистским является то, что аудитория симпатизирует самим психам, злодеи же — это нормальные люди, которые оказываются жестокими эксплуататорами человеческого несчастья. В конце вы можете немножко воспрянуть, когда психи поднимаются и превращают своего мучителя в такого же, как они. В фильме «Ужас в маленьком городишке» — еще одно открытие ЛаВея — также использованы необычные актеры и актрисы, все они — карлики. В фильме есть не только типичный сюжет вестерна и несколько хороших мелодий, включая одну, которой Антон восхищается в особенности, — «Мистер Джек и миссис Джилл».
Когда ЛаВей впервые начал проталкивать более уникальные фильмы — то, что многие назвали бы сейчас халтурой, низко-бюджетной или безбюджетной классикой, — в андеграунде еще не было культуры восхищения этим жанром, которая возникла сейчас. «Я помню, когда по моему настоянию к Гершелю Гордону Льюису подошли по поводу перевыпуска некоторых из его фильмов типа «2000 маньяков» и «Раскрась меня в кроваво-красный», а он просто не мог представить, что кто-то может заинтересоваться этими фильмами. Он думал, что мы его просто хотим разыграть». Во вводном слове к «2000 маньякам» для выпущенного в 1978–1979 годы «Каталога аудиозаписей и фильмов Брэндона» ЛаВей описал фильм Льюиса как «хоррор-версию «Бригадуна», о городе на Юге, который был зверски разрушен войсками Союза и каждые сто лет поднимается из болота, в которое ушел… Потому что скорее благодаря, чем вопреки своему низкому бюджету и неизвестным исполнителям, любительство превращается в знобящий суперреализм». Описывая Льюиса для каталога, ЛаВей раскрыл его отношение ко всему жанру «халтуры»: «Склонный к анализу зритель обнаружит, что фильмы Льюиса — это гораздо больше, чем поверхностная чернуха, а скорее — внушающие суеверный страх отражения подавленного садомазохизма во всех нас, подавленного настолько, что даже наш внутренний голос редко признается в этом. От «Бонни и Клайда» до «Экзорсиста», от «Дикого Бунча» до «Челюстей» — везде мы можем найти влияние находок Льюиса.
Существует целый жанр в кинематографе, фильмы которого — просто маленькие низкобюджетные жемчужины, я, безусловно, не стал бы называть халтурой. Они сейчас вновь возрождаются из-за большего внимания, которое к ним проявляют. Первый фильм режиссера Кертиса Харрингтона, «Ночной прилив», снятый в районе пирса Санта-Моники и в Венеции (штат Калифорния) в конце 1950-х годов, — это психологически сложная история о молодом моряке (в исполнении Денниса Хоппера), который влюбляется в русалку. «Карнавал душ» — еще один замечательный фильм, который был совершенно забыт до недавнего времени. Продюсер и режиссер Херк Харви производил производственные фильмы, и этот фильм оказался для него великолепной экскурсией в мир кошмаров. Просто удивительно видеть эти великолепные произведения искусства, которые наконец-то получили ту долю внимания, которую заслуживают».