Тайная жизнь великих писателей - 2010
Шрифт:
тающем платье, выгодно подчеркивавшем ее роскошный бюст. Маккалерс, как обычно, и физически, и в смысле душевного состояния представляла собой развалину. После серии инсультов левая половина ее тела была парализована. Карен Бликсен, которой на тот момент стукнуло семьдесят четыре, была самой старшей среди присутствовавших. И находилась во многих отношениях в самой худшей форме. Со времен расцвета Бликсен минул уже не один десяток лет, ее здоровье подточили сифилис и анорексия. Карен весила не больше сорока килограммов, курила одну
Когда гостей пригласили к столу, Бликсен заказала чуть ли не единственные продукты, которые она употребляла: устрицы и шампанское. Ошеломленный Миллер спросил, какой доктор прописал ей столь странную диету. Бликсен смерила его испепеляющим взглядом. «Доктор?
– переспросила она.
– Доктора в ужасе, но я люблю шампанское и устрицы тоже люблю, они мне на пользу». На этом разговор о диетах закончился. (Для справки: несколькими днями позже баронесса Бликсен была срочно госпитализирована с тяжелой формой истощения.)
Поразительно, но эти три женщины, кажется, неплохо поладили. Возможно, их связывали общие проблемы. Бликсен была так очарована красотой Мэрилин, ее жизненной силой и невинно-наивным видом, что сравнила ее с маленьким львенком, каких она видела в Африке. Маккалерс же считала эту вечеринку самой лучшей из всех, какие она когда-либо давала. Однако слухи, что под конец вечера три дамы вместе танцевали на мраморном столе, оказались беспочвенными - во всяком случае, если верить Артуру Миллеру.
НА ЗОЛОТОМ ГЛАЗУ
Среди поклонников Карсон Маккалерс был и Ян Флеминг, создатель Джеймса Бонда. Автор шпионских историй был
настолько покорен ее романом «Отражения в золотом глазу», что в ее честь назвал свою виллу на Ямайке «Золотым глазом».
НЕВЫНОСИМАЯ БЕЛОСТЬ БЫТИЯ
Под конец жизни у Маккалерс развилась маниакальная привязанность к белому цвету. Уверовав в то, что она мистически связана с духом Эмили Дикинсон, Маккалерс стала одеваться во все белое и настоятельно советовала друзьям покрасить свои комнаты белой краской. Она и интервью давала, облачившись только в белую ночную сорочку и теннисные туфли.
ДЖЕРОМ
СЭЛИНДЖЕР
1 ЯНВАРЯ 1919 - 27 ЯНВАРЯ 2010
ГЛАВНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
«НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ» (1951),«ФРЭННИ И ЗУИ» (1961)
СОВРЕМЕННИКИ И СОПЕРНИКИ
ДЖОН ЧИВЕР, ДЖОЗЕФ ХЕЛЛЕР, КАРСОН МАККАЛЕРС
СТИЛЬ ТИПИЧНОГО НЬЮ-ИОРКЦА 1950-Х ГОДОВ
МУДРЫЕ СЛОВА:
«КОГДА НЕ ИЗДАЕШЬСЯ, ВОЗНИКАЕТ ВОЛШЕБНОЕ ОЩУЩЕНИЕ ПОКОЯ»73.
жером Дэвид Сэлинджер возвел в ранг искусства умение создавать себе загадочный образ, удалившись от мира, живя затворником и ни с кем не вступая в контакты. (Тот же ловкий трюк в свое время проделали Грета Гарбо и Говард Хьюз.) Если судить исключительно по объемам, то вклад Сэлинджера в литературу невелик. Но мало кого из авторов можно поставить на одну ступень с этим человеком, который однажды сам факт публикации своих произведений обозвал «жутким вторжением в мою личную жизнь». А ведь многие писатели за такое вмешательство
д
Его визитная карточка - это, разумеется, роман «Над пропастью во ржи», мастерское отражение подростковой отчужденности, которое и по сей день находит отклик у вечно всем недовольных старшеклассников и прочих депрессивных личностей. Главный персонаж книги Холден Колфилд (названный в честь актеров Уильяма Холдена и Джоан Колфилд) был отражением самого Сэлинджера, только вместо военной академии, где учился сам писатель, была изображена престижная школа. Едкая ироническая книга - список всего, что ненавидел Сэлинджер, поданный в форме романа, - стала для ранимого и забитого автора-еврея площадкой, на которой он мог задним числом отомстить всем, кто заставлял его чувствовать себя неудачником. Создав еще несколько книг, принятых в эйзенхауэровскую эпоху - эпоху, когда неприспособленность к жизни стала едва ли не культом, - «на ура», Сэлинджер стал жить в уединении и прекратил писать.
Было ли это бегство от славы продуктом болезненной уязвимости? В годы, последовавшие после публикации романа «Над пропастью во ржи», целый ряд литературных величин, таких как Джон Апдайк, Альфред Казин и Лесли Фидпер, не стесняясь, разносили книгу в пух и прах. Джоан Дидион называла его работу «фальшивкой» и ругала манеру Сэлинджера «льстить заурядности, скрывающейся внутри каждого из читателей, его склонность давать инструкции, как надо жить». Может быть, все это было продиктовано завистью. В конце концов, Сэлинджер заработал куда больше денег и получил куда больше внимания публики, чем любой из злопыхателей. Однако некоторые подозревают, что критика тут ни при чем. Быть может, Сэлинджер просто опасался, что уже никогда не сможет в своем писательстве достигнуть былых высот. Впрочем, независимо от причин, он стал одним из самых знаменитых в мире затворников.
Когда имя Сэлинджера все же всплывает, то обычно в связи с какими-нибудь неоднозначными поступками.
В начале 1970-х он закрутил роман с восемнадцатилетней начинающей писательницей Джойс Мэйнард, а через девять месяцев бесцеремонно вышвырнул ее на улицу. Мэйнард жестоко отомстила Сэлинджеру, продав с аукциона его любовные письма и написав скандальную книгу об их отношениях. В 2000 году дочь Сэлинджера Маргарет тоже написала мемуары, изобразив отца в весьма нелестном виде. С ее точки зрения, человек, покоривший целое поколение читателей своими байками о трудностях взросления, на деле был угрюмым сторонником дисциплины, пил собственную мочу и насаждал вокруг себя давно вышедшие из употребления расовые предрассудки, почерпнутые из старых голливудских фильмов. «Для моего отца все люди, чей родной язык испанский, были либо пуэрториканскими прачками, - писала она, - либо беззубыми ухмыляющимися типами, похожими на цыган из фильмов братьев Маркс». Когда Маргарет выбрала себе в мужья чернокожего мужчину, Сэлинджера чуть кондрашка не хватила. Он предупредил дочь, что смотрел фильм, в котором белая женщина вышла замуж за черного музыканта, и последствия этого брака были катастрофические.
Уединившись в своих нью-гэмпширских владениях, Сэлинджер продолжал писать. Говорят, у него в доме осталось несколько сейфов величиной с комнату, заполненных готовыми или находившимися в работе рукописями. Время от времени Сэлинджер проговаривался, что, может быть, вот-вот выпустит новый роман, но всегда успевал передумать. Он категорически отказывался продавать права на
экранизацию своих работ и не давал ходу любым их переработкам и продолжениям, принадлежащим не его перу. В завещании Сэлинджера вроде как есть строки, запрещающие снимать фильмы по его книгам и после смерти автора.