Тайник
Шрифт:
— Наклоните голову! — приказали ему. — Еще, еще ниже!
Дверь за ним захлопнулась. Чья-то рука стащила с него покрывало.
В комнате не было окон, вдоль стены стояли ряды ящиков. На одном из них сидела Генрика. Резкий свет переносной керосиновой лампы четко освещал ее лицо.
Он бросился к ней, судорожно обнял ее.
Никто
Он чувствовал ее губы, холодный бархат ее кожи.
— Генрика… — Она не могла ничего сказать, только пальцы вцепились в его плечи, по щекам текли слезы.
— Кончайте, кончайте, — сказал мужчина в маске, стволом автомата расталкивая их. — Успеете еще — от вас зависит, когда дама вернется. — Он кивком указал на ящики. — Приступим к делу, садитесь! Ваш последний материал заинтересовал госпожу. Она хочет с вами проконсультироваться, займитесь этим!
— Да, — сказала она спокойным, безжизненным голосом. Очевидно, не спала всю ночь. Надела очки и взялась за снимки. — Запись магнитометра, конечно, очень интересна, но я не слишком в этом разбираюсь. Мне надо соотнести ее с этими снимками. Некоторые барханы, — она сняла очки и попыталась протереть стекла подолом, — здесь, здесь и здесь… не естественного происхождения, а вроде бы следы какой-то непонятной деятельности человека. Но какой…
— Вы правы, — кивнул Винтер. — Вероятнее всего, это терриконы — насколько этот термин годится в здешних условиях. То есть груды извлеченной пустой породы. Скорее всего, нам удалось обнаружить старый рудник. Магнитометрическая запись это подтверждает. Выработанная залежь железной руды. Я проверил по старым картам — координаты совпадают. Конечно, теперь это скорее объект для археологов, чем для геологов. Следы железных руд есть в пустой породе, и какие-то крохи остались под землей — о добыче, конечно, говорить не приходится.
— А что это означает для нас? — спросил человек в маске.
— Этого я не знаю, но пустая порода должна была откуда-то быть вынесенной на поверхность. Скорее всего, из рудничных штреков. Не исключено, что они до сих пор сохранились.
— Рудничные штреки?
— Да — только не надо воображать себе современные штреки. Это могут быть горизонтальные ходы высотой до метра, полуразвалившиеся, полузасыпанные, заранее этого нельзя представить.
— Рудничные штреки… — Мгновение глаза в прорези маски неподвижно смотрели на него. — Герман! Ради бога, Герман! — закричал вдруг громко охранник и бросился к двери. — Герман!
Минуту спустя появился мужчина в бежевых брюках и рубашке цвета хаки, который поспешно натягивал на голову маску.
— Он утверждает, — кивнул охранник на Винтера, — что там могут быть рудничные штреки, какая-то старая шахта по добыче железной руды.
— В этой пустыне?
— Я не утверждаю, я только предполагаю, — сказал Винтер. — И потом, тогда там еще не было пустыни.
— Когда — тогда? — крикнул Герман.
Винтер
— Возможно, когда Туррис Тамаллени был в расцвете.
— Приблизительно две тысячи лет назад, — сказала она бесстрастно.
— Но это чушь! — заорал охранник и кулаком стукнул по ящику.
— Возможно, но шахта отмечена на всех старых картах, вплоть до восемнадцатого столетия. Хотя окончательную уверенность могут дать только раскопки.
Тишина.
Герман, заложив руки за спину, расхаживал туда-сюда. Это не был один из тех парней, с которыми Винтер сталкивался до сих пор. Вовсе не сумасшедший террорист с автоматом. Начинающий полнеть, высокий, с движениями уже стареющего человека. Ему явно было под пятьдесят.
— Вы когда-нибудь видели уже такую шахту? — спросил он и посмотрел на Винтера. Говорил он тихо и спокойно.
— Конечно. Недалеко от нашей базы Бир-Резене есть такие же старые залежи бурого железняка. Почти на поверхности. Добыча велась, вероятно, в тот же период. У нас не было надобности заниматься ею, это уже дело для археологов. Сегодня такие запасы никого не интересуют.
— Где лежит эта шахта? — кивнул Герман на снимки.
— Примерно в сорока километрах от Доуза, в пустыне.
— Это оно, Герман, — крикнул охранник. — Боже мой, рудничные штреки в сорока километрах от Доуза, мы нашли это, это оно…
— Держи язык за зубами! Где точно это место?
Генрика разложила карту. Это была карта доктора Тиссо, на которой еще остались его пометки.
— Так где оно? — спросил Герман, склонившись над картой.
— Как только вы ее освободите! — твердо сказал Винтер.
Голова в маске резко дернулась, охранник тоже замер от неожиданности.
— Что-о?
— Как только освободите доктора Тарчинску, сообщу вам координаты.
— Ты хочешь нас шантажировать? — заорал Герман и ударом кулака отшвырнул Винтера к ящикам. — Ты хочешь ставить нам условия? — Он бросился на него и начал избивать. Потом неожиданно перестал, повернулся к нему спиной, отряхивая пыль с брюк и рубашки. — Если не укажете координаты, — сказал он тихо, — пристрелю вас обоих. Сначала ее, а потом выбью из тебя все, что захочу. Теперь это место найдет каждый болван. У вас пять минут на размышление, — и он вышел из комнаты. Второй навел на Винтера автомат и прислонился к двери.
Он видел ее глаза. В них не было ни ужаса, ни даже испуга. Едва заметно она улыбалась ему. Он хорошо знал это выражение ее лица, но никогда раньше не понимал его. Теперь понял. Это была всезнающая, со всем примирившаяся улыбка мудрости. Умрут ли они теперь или потом — разницы почти никакой…
Он поднялся с земли и снова вернулся к ящику, на котором была разложена карта Тиссо. Мгновение поколебался, а потом нанес в одном точно обозначенном квадрате небольшой черный крестик. Охранник открыл дверь и, не говоря ни слова, кивнул кому-то. Вошел Герман, взял с ящика карту.