Тайное Место
Шрифт:
Ян сложил руки на груди:
– Ничего мы не заплатим. Небось, держите нас за таких же балбесов.
Старуха хищно ухмыльнулась, зуб сверкнул на солнце:
– Дело твоё, вьюноша.
– Подожди, – Дина придержала его за руку. – Она правда была в Садах, разве ты не видишь? Как это?
– Как? – торговка пожала плечами. – Как кущи небесные, девочка. И повсюду звон хрустальный. Прислушаешься, и вот он, твой родимый напев, льётся издали.
– Сколько нужно заплатить? – скрипачка полезла в сумку.
– Нет-нет, девочка, деньги тут не помогут. Вещь
Девушка машинально вцепилась в футляр со скрипкой, задумалась, её пальцы разжались.
– Подарю.
– Дина, – Ян подошёл к ней вплотную. – Ты хочешь поменять старинную дорогую скрипку на кислую ягодку и пустые обещания?
Девушка сверкнула глазами. Щёлкнули замки, пустой футляр упал на землю, чиркнул по воздуху смычок, скрипка запела в её руках гневно, с чувством. Её пальцы то бегали по грифу, как белые пауки, то впивались в дерево и трепетали. Ян открыл рот, покачнулся. Музыка, как фонтан ледяной минералки, ворвалась в голову, защекотала у самой макушки.
Что это? Кельтские ритмы? Монгольское горловое пение? Африканские напевы? И в них – бронзовой змейкой «Плач Ярославны» Бородина.
Поток людей колыхнулся, затормозил. Прохожие заполнили небольшую площадку возле источника.
Скрипачка будто вынула из дерева душу. Смычок отяжелел, рука повисла. Дина чуть наклонила голову, и Ян увидел у неё на лбу россыпь холодных капелек.
Слушатели захлопали часто и громко, кто-то свистнул и закричал «Бис!». Скрипачка замотала головой. Люди потоптались и вернулись в поток, оглядываясь и перешучиваясь. Впрочем, Ян заметил в толпе и другие взгляды – жадные и любопытные.
Он отвёл Дину в тень:
– Что это было?
Девушка вытерла лоб, убрала скрипку в футляр.
– А ты ещё не понял? Фрукты из Сада действуют. И я хочу получить их во что бы то ни стало.
Она подошла к торговке, футляр с глухим стуком опустился на пустой прилавок.
Старуха довольно сощурилась, потянула за край потускневшего одеяла, которое представляло собой заднюю стенку её убогой палатки. Ян увидел высокий сухой кустарник и в нём узкий лаз.
– Вот и тропа.
Дина быстро обернулась, исчезла за сплетением веток. Бродяга двинулся за ней, но почувствовал на руке цепкие пальцы.
– Уверен, что тебе туда?
– Я уже ни в чём не уверен.
Торговка поманила его пальцем, зашипела в ухо:
– Сады найдёт только один.
От неё пахло сухой резиной и уксусом. Ян отстранился, шагнул в проход. Рваное одеяло закрыло прореху.
Каменистая тропа извивалась, то становилась пологой, то резко спускалась вниз. Дикий склон, заросший колючим кустарником, наступал на неё с обеих сторон, коварно подсовывал под ноги шипастые ветки. Девушка успела продвинуться далеко. Удивительно, как легко она шла в своих крохотных туфельках среди камней. Вот её фигурка покачнулась, но удержалась на склоне.
– Дина!
Она не обернулась. Ян нахмурился, ускорил шаг, чуть не полетел кубарем, когда древесный корень, такой же рыжий, как земля, попал под ногу.
Скоро
– Ты куда рванула?
Она резко обернулась:
– А ты как будто не знаешь?
– Чего не знаю?
– Только не говори, что отец тебе ничего не рассказывал. Звенящие Сады можно увидеть, только если ты бродишь в одиночку. Они не являются целой компании зараз.
Ян улыбнулся, постарался, чтобы его голос прозвучал как можно мягче:
– Всё верно. Но пока это неважно.
Он указал пальцем вниз, на долину, которую покрывали торчащие из песка валуны.
– Видишь, мы идём по одной тропе, а дальше она расходится. Дорожек становится всё больше и больше, и ты можешь пойти по своей, а я по своей.
– Не лучше ли разойтись на ближайшей развилке?
Ян облизал губы:
– Если ты хочешь…
– Да, – сказала Дина. – Хочу.
Он кивнул. Скрипачка переступила через ветку, сделала пару шагов.
– Стой!
– Послушай, не надо…
– Я сказал «стой», и не двигайся! – что-то в его голосе заставило её окаменеть.
Краем глаза девушка заметила какое-то шевеление в сухой траве. Ян медленно нагнулся, поднял увесистый булыжник. Тусклая кожистая верёвка скользнула у самой ноги, подняла сплющенный кончик, зашипела. В воздухе что-то мелькнуло. Камень чиркнул по плоской голове, увлёк за собой змеиное тело, впечатал в землю. Дина зажмурилась, услышала мерзкий хруст, шагнула назад, расцарапав ногу о терновый куст, прикусила губу.
– Горная гадюка, – пробормотал бродяга, разглядывая на земле обмякший канат, покрытый ржавыми пятнами.
– Я… Думала, это какое-то растение.
Ян прочистил горло:
– Жаль. Она занесена в красную книгу. Как и подснежники.
Он вздохнул, переступил через мёртвую змею и пошёл вниз по тропинке. Дина поспешила за ним.
– Куда ты?
– Искать Сады. Ты уже забыла?
– Я с тобой.
– Извини, но у тебя слишком быстро меняются планы.
Она фыркнула. Тропа повернула, огибая гладкий валун наподобие тех, что высятся в круге стоунхенджа. С этого, первого, начинался целый лес тупых каменных зубьев, навеки застывших посреди долины. Между ними виляла тропа, делилась, расползалась и снова собиралась. Солнце припекало, в сухом воздухе глохли шаги.
– Ты туда, я – сюда.
Ян зашагал прочь от Дины, у следующего валуна остановился, махнул рукой.
– Найди свой Сад и своё звучание. И если захочешь, возвращайся на эту развилку. Я буду ждать.
Она медленно подняла руку, а потом исчезла за камнем.
Бродяга шёл, насвистывая какую-то нехитрую мелодийку, глядел под ноги, на потрескавшуюся тропу, где перепрыгивал, а где и перелезал через сухие насыпи камешков и веток. Скоро в глазах зарябило от леса валунов, усыпанных рыжими, будто накипь, лишайниками, – Ян остановился. Что, если старуха их обманула? Знала, что в этом лабиринте ничего не стоит заблудиться. И отец никогда толком не рассказывал, где именно он нашёл Звенящие Сады.