Тайное становится явным
Шрифт:
Этим действиям противостояли действия советской разведки и контрразведки [321] . Особенно усилилась деятельность наших разведывательных органов в 1940 г., когда становилась все более очевидной подготовка фашистской Германией нападения на СССР.
Из Токио, Берна, затем из Берлина, Лондона, Вашингтона, Варшавы, Анкары и других мест, из разных источников по разведывательным и дипломатическим каналам поступали данные, почерпнутые в высших политических и военных кругах.
321
Накануне войны задачи но обеспечению государственной безопасности СССР были возложены на Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) и органы военной контрразведки (СМЕРШ) Народного комиссариата обороны и Народного комиссариата Военно-Морского Флота (см.: История Великой Отечественной
Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, начальником которого в июле 1940 г. был назначен генерал Ф. И. Голиков, располагало обширными сведениями о намерениях гитлеровской Германии в отношении Советского государства. В разведупре имелись материалы «о военном потенциале гитлеровской Германии, о ее мобилизационных мероприятиях, о новых войсковых формированиях, об общей численности вооруженных сил, о количестве и составе гитлеровских дивизий, их группировке на театрах военных действий, о стратегическом резерве главного командования» [322] . С лета 1940 г. держались под контролем массовые переброски немецко-фашистских войск на Восток: из оккупированных стран Западной и Центральной Европы, из района Балкан, из самой Германии.
322
Пограничные войска СССР. 1939 — июнь 1941. Сборник документов и материалов. М., 1970, а также: Международная жизнь, 1969, № 9, с. 121.
Советские разведчики сообщали в Центр о количестве, составе и дислокации гитлеровских армий, корпусов и дивизий по всей западной границе СССР — от Балтийского до Черного моря. Так, в сводке № 5 Главного разведывательного управления по состоянию на 1 июня 1941 г. «даются точные данные о количестве немецких войск на востоке как в целом, так и против каждого нашего западного пограничного военного округа — Прибалтийского, Западного, Киевского — от самой нашей границы и в глубину до 400 километров». Было известно и количество немецких дивизий на территории Румынии и Финляндии [323] .
323
См.: Международная жизнь, 1969, № 9, с. 123–124.
Советская разведка знала, как свидетельствует маршал Г. К. Жуков, и об основных стратегических направлениях ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз и сроках этого нападения [324] . В докладе начальника разведупра Ф. Голикова от 20 марта 1941 г., со ссылкой на сообщение военного атташе в Берлине, указано, что «начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года». Однако выводы из приведенных в докладе сведений фактически перечеркивали их значение. «Слухи и документы, — гласил главный вывод, — говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки» [325] .
324
См.: Жуков Г. К. Цит. соч., т. 1, с. 296.
325
Там же.
Подобные неверные выводы не могли способствовать формированию правильных взглядов и руководства Наркомата обороны, И. В. Сталина, которому немедленно докладывалась информация, исходившая от начальника Главного разведывательного управления.
Маршал Г. К. Жуков, занимавший в то время пост начальника Генерального штаба Красной Армии, признает: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом». И хотя «эти мероприятия не гарантировали бы полного успеха в отражении вражеского натиска, так как силы сторон были далеко не равными», наши войска «могли бы вступить в бой более организованно и, следовательно, нанести противнику значительно большие потери» [326] .
326
Там же, с. 294.
С лета 1940 г. советские дипломатические представители, военные атташе и их сотрудники в разных
Немецкие антифашисты, антифашисты Польши, Чехословакии и других стран считали своим интернациональным долгом помочь Советскому Союзу. Рискуя жизнью, преодолевая невиданные трудности, антифашисты в Германии, в оккупированных ею и нейтральных странах добывали ценнейшую информацию о военных планах гитлеровской Германии, о ее военно-экономическом потенциале и другие данные, могущие оказать помощь СССР, а тем самым и освобождению их народов от фашизма.
Большую помощь Советскому Союзу оказывала группировка антифашистского Сопротивления в Германии, которая проходила в документах гестапо под кодовым названием «Rote Kapelle» («Красная капелла»). Во главе этой самой значительной организации Сопротивления первых лет второй мировой войны «стояли ученый д-р Арвид Харнак, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и деятели КПГ Йон Зиг и Вильгельм Гуддорф» [327] .
В состав этой организации входили коммунисты Ганс Коппи, Отто Грабовски, Герберт Грассе, Вальтер Хуземан, писатель Адам Кукхоф, врач Йон Риттмайстер. В нее входили социал-демократы и беспартийные, рабочие и ученые, учителя и артисты, художники и служащие, солдаты и офицеры. Это были отважные немецкие патриоты и убежденные интернационалисты, верные друзья Советского Союза, боровшиеся в глубоком подполье за свержение фашизма, за миролюбивую демократическую Германию. «Красная капелла» жила и боролась вплоть до августа 1942 г., пока не была разгромлена разведкой Гиммлера.
327
Бирнат К., Краусхаар Л. Организация Шульце-Бойзена — Харнака в антифашистской борьбе. М., 1974, с. 10.
Преодолевая неимоверные трудности, в условиях жесточайшего террора, царившего в фашистской Германии, ежечасно, ежеминутно рискуя жизнью, немецкие антифашисты все же находили пути, чтобы сообщить советским людям в Германии об угрозе, нависшей над СССР. В середине февраля 1941 г. в советское консульство в Берлине пришел рабочий типографии. Он принес экземпляр русско-немецкого разговорника. В нем можно было прочесть русские фразы, набранные латинским шрифтом: «Ты коммунист?», «Руки вверх!», «Буду стрелять», «Сдавайся». Разговорник немедленно был направлен в Москву. «Начиная с марта, — писал В. Бережков, работавший в 1941 г. в советском посольстве в Германии, — по Берлину поползли настойчивые слухи о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз. При этом фигурировали разные даты… 6 апреля, 20 апреля, 18 мая и, наконец, правильная — 22 июня» [328] .
328
Бережков В. С дипломатической миссией и Берлине, с. 90.
К концу мая 1941 г. дипломатами посольства советником В. С. Семеновым и атташе И. С. Чернышевым был составлен подробный доклад. «Основной вывод этого доклада состоял в том, что практическая подготовка Германии к нападению на Советский Союз закончена и масштабы этой подготовки не оставляют сомнения в том, что вся концентрация войск и техники завершена. Поэтому следует в любой момент ждать нападения Германии на Советский Союз» [329] .
Тревожные сообщения из Берлина поступали от советского военно-морского атташе в Берлине капитана 1-го ранга М. А. Воронцова. «Он не только сообщал о приготовлениях немцев, — писал в своих мемуарах народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов, — но и называл почти точную дату начала войны» [330] .
329
Бережков В. Цит. соч., с. 91.
330
Кузнецов Н. Г. Накануне. М., 1966, с. 318–319.
Однако наркомом ВМФ не было дано должной оценки полученной информации. В одной из записок, направленной Кузнецовым Сталину, сведения, представленные Воронцовым из Берлина, были охарактеризованы как «ложные». Они, как и многие другие важные донесения, остались лишь предупреждениями «сомнительного» характера.
Ценные сведения о подготовке фашистской Германией нападения на СССР передавал из Японии советский разведчик Рихард Зорге (Рамзай), закрепившийся на работе в немецком посольстве в Токио и имевший доступ к секретной переписке фашистского посла Эйгена Отта.