Тайной владеет пеон
Шрифт:
— В Гватемале мы срезаем, как правило, связки английского сорта, — замечает Клайд. — Считайте их по шестьдесят фунтов.
Старая уловка компании: из Гватемалы она вывозит главным образом крупные бананы американского сорта, более же мелкие и зеленые — английского, — идущие в Европу, составляют небольшой процент вывоза. Но предлагать стране два цента даже за «английскую» связку, получая с нее доход в двести раз больше, — это откровенная наглость.
Президент скорбным взглядом просит пощады у посла. Мистер Оглобля миролюбиво замечает:
— Не стоит нервничать из-за этой безделицы, мой дорогой президент. Возьмите у нас заем и заткните
Кастильо Армас приветливо улыбается:
— Мистер Клайд. Мы сделаем, что можем. Я обещаю вам в недалеком будущем…
— С друзьями не принято тянуть, — замечает Клайд. — Когда нас попросили о помощи...
— Хорошо. К новому году! — воскликнул Армас, лихорадочно соображая, успеет ли он сколотить новый парламент. — Тем приятнее будет в новогоднюю ночь чокнуться хрустальными бокалами...
— Кстати о бокалах, — с досадой оказал посол. Наши люди слышали, как в одном кабачке пили за здоровье Кондора. Кажется, вы уверяли нас, что он загнан.
— Это дело поручено полковнику Чако. Я жду его каждый час.
— Отлично. А как вы себя чувствуете после волнений в столице?
— Они были последними, мистер Перифуа. У нас хватит выдержки и тюрем.
В приемной послышались громкие, возбужденные голоса. Вошел секретарь, извинившись перед посетителями, тихо зашептался с президентом; получил указания и вышел. Армас изменился в лице и стал подкручивать усы.
— Сущая ерунда, — заметил он, избегая взгляда посла. — Несколько уличных мальчишек сделали дурацкие надписи на фургонах с молоком. Не стоит придавать этому значения. Вся полиция пущена по следу.
Он и сам не заметил, сеньор Армас, как выдал себя с головой. Стоило ли всю полицию пускать по следу «нескольких уличных мальчишек»?
Президент и посол подошли к большому окну. Пирри Клайд из деликатности остался в кресле. Прямо против себя Кастильо Армас увидел прикрепленный к фургону огромный плакат: из молочного бидона, который поддерживал он сам — его усы, его тулья! — широкой рекой лилось молоко; и в реке, окрашенной кровью, барахтались и пытались выбраться пеон, чиклерос и индианка, грозящие президенту кулаками. «К черту молочные реки сеньора президента!» — гласила надпись.
А цифры, цифры! Все, что он считал секретным, все, что хранил в своем сейфе, не доверяя даже министрам, выливалось из бидона вместе с широкими молочными струями — на всеобщее обозрение:
«1 миллион долларов вручила Ла Фрутера под расписку Армасу на интервенцию».
«1000 палачей-эмигрантов приволочились с Армасом и 5000 наемников!»
«2000 честных гватемальцев томятся за решеткой, сотни убиты и ранены, а охота мистера Доллара продолжается».
«120 кофейных плантаций и 107 ферм отобрано на днях у крестьян в пользу королей кофе и подлости».
«100 учителей отправляет Армас на выучку к американским инструкторам. 200 военных советников присылает Пентагон [58] им на смену».
А стихи, стихи! Кто придумал эти чудовищные куплеты?
«Пороховой ворвался дым К нам с гондурасской пылью... Мы отвергаем ваш режим, Любезный дон Кастильо».Или не всех еще поэтов он отправил в концлагери?
Молочная фирма не поскупилась
58
Военное министерство США
Жители столицы собирались на перекрестках у замерших фургонов (шоферы и погонщики, их доставившие, давно скрылись); кто-нибудь выходил к плакату и под смех толпы зачитывал:
«Пейте молоко из молочных рек президента! Дает резкое прибавление красных кровяных шариков!»
«Покупайте любимые продукты Армаса: сыр со слезой! Сыр со слезой! Сливки, взбитые полицией!..»
В магазинах, кафе, закусочных продавцы, отпуская товар, вполголоса напевали:
Мы променяем сотню баз На вкусную тортилью. Мы отвергаем лично вас, Любезный дон Кастильо!В этот вечер Роб и Габриэль пришли домой удивительно рано.
— Твои продавцы молоком здорово поработали, — сказал Габриэль.
— Твои всадники тоже, — лукаво отозвался Роб. — Оказывается, правая рука тореро не только оболтусов в салонах обучает.
— Былая слава обязывает, — захохотал Габриэль и оглянулся: но койка Андреса пустовала. — Эх, жаль, нет нашего студента! Славно повеселились бы.
А студент в эту минуту отвечал перед судом своих товарищей.
19. НАМ НУЖЕН „КОНДОР"
Тот, кто решил бы, что тайный шеф полиции Бер Линарес раздумывает над шахматной задачей, наверняка бы ошибся. Правда, перед советником президента лежало расчерченное на равные квадраты поле, очень схожее с шахматной доской. Но шеф полиции готовил ловушку не для черного короля, а для сотен жителей города.
Гватемала — город квадратов, точно пересекающихся под прямым углом продольных и поперечных улиц — авенид и кальес. Эта старая испанская планировка была завезена завоевателями и напоминает гватемальцам о бурной истории страны. Красные стрелки на карте Линареса расходились от казарм и полицейского агентства, оцепляли целые кварталы, врывались в частные дома, магазины, учреждения. На ноги была поставлена вся полиция и армейские подразделения. Президент заявил, что молочная реклама не должна остаться безнаказанной.
У Линареса имелся четкий план проведения обысков и арестов, но едва ли не ежечасно он нарушался самыми непредвиденными происшествиями.
Забастовал еще один факультет университета.
Студенты между двумя зданиями протянули транспарант с выразительной надписью: «Армаса мучает бессонница; пошли ему небо летаргический сон».
С фронтона американского клуба был сорван флаг со звездами и заменен бело-синим флагом республики с изображением кецаля.
На городском рынке торговки завертывали покупателям продукты в листовки — копии «молочных реклам».