Тайну хранит звезда
Шрифт:
– Давайте, – согласилась она, удивляясь тому, что так быстро согласилась.
Могла бы и поломаться для приличия, сказала бы Ирка. Нехорошо как-то, неправильно. Но Аня тут же мысленно ей возразила, напомнив Ирке о ее очередном витке. Вот уж где о приличиях речи нет! И к тому же надо когда-то учиться нарушать правила. Почему не сегодня?
Они пригубили, начали есть. Он с бешеной скоростью. Будто боялся, что его прервут, отнимут и выгонят. Она с разрастающимся аппетитом. И с удовольствием таскала с тарелки куски жирной селедки, выкапывая
– Кажется, все, – выдохнул Володин и запил ужин остатками из бокала. – Как вам ужин?
– Вкусно. – Она кивнула и тоже выпила.
– И хорошо… – Он разложил локти на столе, сдвинув всю посуду к центру стола, глянул на нее виновато. – Знаете, я ведь не романтик, Аня. Надо бы какие-то слова сейчас говорить. Они, наверное, были бы как раз к месту. Вино, ужин, вы, все такое… Но вот беда! Говорить я не умею! А сказать-то так хочется!
– Что, например?
Вино шумело в голове, все нехорошее отодвинулось куда-то далеко, за пределы ее квартиры, дома, города, мира. Было тихо, спокойно, уютно с этим небритым громоздким мужиком, вечно заляпанным грязью. Никаких страхов, никакого ожидания беды.
Вот вспомнила тоже несчастную Софью! Та прокаркала в учительской, а у нее из головы никак!
– Ну… Хотелось бы сказать, какая вы красивая сейчас. – Он ласково глянул сначала в ее глаза, потом на ее губы, прошелся по плечам, надежно укрытым Сашкиной клетчатой рубашкой, вздохнул. – Вы всегда красивая, конечно. Но когда так вот рядом, то… Особенно. Наверное, я всегда искал именно такую женщину, как вы.
– И не нашли? – Вино добавило в ее голос незнакомой игривости, кокетства даже, и ей сделалось стыдно. – Простите.
– Не за что извиняться, милая Анна Ивановна. Не нашел! – Он развел руки в стороны над столом. – То все некогда. То не хочется, то незачем. И тут вдруг – бац! – вы! Я когда в вашу дверь звонил, то совсем не думал, что…
– Что?
Аня увела взгляд в сторону, испугавшись пылающей темноты, бьющей из его глаз. Как пожар в ночи, как бурлящий омут! Неловко и страшно.
– Что за той дверью окажетесь вы, такая…
Она не стала задавать провокационных вопросов, сочтя, что и так далеко зашла, охмелев с непривычки. Взяла и застегнула еще одну пуговицу на Сашкиной рубашке, дура! И руки с закатанными до локтей рукавами спрятала под столом.
– Аня… не знаю, как сказать вам. – Володин сцепил ладони замком, уложил их себе на затылок. – Как-то так получается, что мне совсем не хочется от вас уходить. И все время хочется вас видеть. Что делать-то, Аня?!
Пьяные мурашки осыпали спину, грудь, заскользили по животу вниз. Она поежилась и промолчала.
А что она скажет, что?! Что не готова?! Что это глупо и смешно: познакомиться на месте преступления и продолжить это знакомство в самом романтическом ключе?! Оставить его на ночь?! То есть…
Переспать с ним???
Господи! Ужас какой!!! В ее жизни
– Аня! Чего ты молчишь? – позвал ее Володин.
И вдруг совершил невероятное. Грохнулся со стула, на котором сидел, на коленки, подполз к ней, обнял без всякого спроса за талию и прижался лицом к ее боку, опаляя его страшно горячим дыханием.
– Я не могу, Ань!!! Не могу без тебя!!! Ты такая… Хрупкая, милая, беззащитная…
– А вы… ты хочешь меня защитить? – Она вцепилась в его ладони, тискающие ее бока, попыталась оторвать их от себя, ничего не получалось. – Илья, не надо. Это лишнее. Я не могу! Не готова и…
– И что?! – хрипло выдохнул он ей снова прямо в бок, где уже, наверное, дырку прожег.
– И у меня к тебе масса вопросов, касающихся происшествий с моими детьми. Школьниками, – пояснила она в ответ на его вопросительный мутный взгляд. – Девочка выбросилась из окна, а ничто не предвещало. Мальчик убивает взрослого мужчину… Все! Встань немедленно и давай говорить уже!!!
Странно, но он подчинился. Легко и без обид. Взъерошил ей волосы, коротко поцеловал в щеку и, схватив за руку, увлек в гостиную. Она, когда за ним семенила, с опаской косилась в сторону дивана. А ну как швырнет ее сейчас прямо на него и…
Она же с ним не справится, а орать и звать на помощь глупо!
Но Володин на диван сел сам, а ее усадил в кресло.
– Ну, Анюта? Анюта… – Он повторил, и еще, и еще, словно пробовал ее имя на вкус, катал его языком, ласкал, облизывал. – Я так стану тебя называть, можно? Анюта… Здорово. Можно?
– Называй, – махнула она рукой, удивившись, как это ему удалось так угадать. Ей очень нравилось, когда ее так называли.
– Ну? Анютка, что ты хочешь знать?
– Во-первых, Нина! Что вам удалось установить в связи с ее гибелью? – строго свела Аня брови, как при опросе в классе. – Какие-то подробности? Свидетели? Ну, я не знаю… Записка еще эта! Почерк в записке идентифицирован?
– Ого! Ничего себе!!! – восхищенно ахнул Володин, сжал плечи и сунул ладони между коленок, будто прикрывался от нее локтями.
А может, и прикрывался, вдруг сообразила Аня и густо покраснела. Он же тискал ее, прижимался. Как неловко, боже правый! Какой конфуз!
И тут же снова затрубил Иркин гневный голос прямо в левое ухо: «Хватит придуриваться, Анька! Взрослая же баба, а краснеешь, как подросток! Мужика возбужденного ни разу не видела? Нет? Так смотри!»
– Ты, Анюта, молодец, – похвалил ее Володин и закинул ногу на ногу, хотя, по ее мнению, сидеть так ему было совершенно неудобно. – Вопросы все точные, правильные. Мне бы такого помощника.