Тайны «Черного ордена СС»
Шрифт:
Сделавшись наследниками антикоммунистической политики гитлеровского рейха, западные державы пригласили к себе на службу и тех, кто считался в третьем рейхе наиболее надежным и кому в последние дни войны было поручено упрятать нацистские миллионы в безопасные места и строго блюсти тайну доверенных лиц, которым они были переданы на хранение.
Исходя из этих соображений, влиятельные представители Пентагона и реакционные политики США пустили в ход все связи, чтобы избежать нежелательных разоблачений. Вот почему американские военные трибуналы в Нюрнберге не решились преподнести общественности комплекс акций по сокрытию нацистских миллионов и уголовно наказуемому производству фальшивых денег, а также наказать виновных в совершенных при этом убийствах узников концлагерей. В самом деле, выглядело
Действие этого заговора испытал на себе и автор, начав собирать материал для этой книги.
Прежде чем ее написать, необходимо было вьтгтснить у главы американского обвинения на «процессе Вильгельмштрассе» Тэйлора ряд вопросов в связи с всплывшими тем временем фактами. После 1950 года Тэйлор расстался со своим генеральским мундиром и вернулся к прежней гражданской юридической деятельности. К концу 1963 года он преподавал на юридическом факультете Колумбийского университета в Нью-Йорке. Ответ отставного бригадного генерала был предельно вежлив, но весьма краток.
«Сожалею, что за давностью лет не могу вспомнить каких-либо обстоятельств, связанных с Шелленбергом и фальшивомонетчиками. Полагаю, что эта часть дела находилась в ведении д-ра Роберта М Кемпнера и что ответ на Ваши вопросы Вы, вероятно, смогли бы получить от него».
Трудно было поверить Тэйлору. Разве не казалось невероятным, что юрист мог забыть суть дела, разбиравшегося на таком процессе, каким являлся «процесс Вильгельмштрассе»? Ведь самая крупная в истории подделка денежных знаков в сочетании с преступлениями против человечности не такое уж мелкое преступление, чтобы так легко запамятовать о нем!
Возникшие сомнения отнюдь не ослабли, когда стало известно, что свою карьеру Тэйлор сделал в период второй мировой войны в военной разведке американской армии. Именно во время службы в разведке он продвинулся с майора в 1942 году до бригадного генерала в 1946 году. Было ли случайным, что именно генералу американской разведывательной службы поручили возглавить обвинение на процессе против шефа нацистской секретной службы Вальтера Шелленберга? Можно констатировать, что именно под началом Тэйлора на этом процессе сформировался тот политический курс в отношении нацистских преступников, который осуществлялся реакционными кругами США впоследствии. Поэтому к высказываниям Тэйлора по данному вопросу следовало отнестись критически.
Не мог вспомнить каких-либо подробностей дела и Чарльз С Лайон, тоже преподающий ныне на юридическом факультете Нью-Йоркского университета Он сообщил автору книги:
«Я не занимался Шелленбергом. Обвинение было разделено на несколько частей, я руководил лишь одной его частью, а Роберт М. Кемпнер — другой, той, в ведении которой находилось дело Шелленберга.
Кроме того, не могу вспомнить, чтобы я слышал чтолибо об истории с подделкой денег».
Такое заявление настораживает. Ведь профессор Лайон возглавлял обвинение против хозяйственнополитических учреждений и организаций нацистского государства. А они не только активно участвовали во всех махинациях службы безопасности с фальшивой валютой, но и непосредственно помогали ей скрывать награбленные нацистами миллионные сокровища.
Оставалась надежда: может быть, что-нибудь сообщит заместитель главного обвинителя от США на «процессе Вильгельмштрассе» д-р Роберт М. Кемпнер. В 1963 году пришел ответ и от него:
«Весьма отрадно, что Вы занялись изучением дела о подделке денег. Рекомендую ознакомиться с книгами, вышедшими по этому вопросу, одна из них издана на английском языке в прошлом году. К сожалению, я не вел в Нюрнберге расследований, касающихся нацистской аферы с фальшивой валютол, которая, само собою разумеется, заинтересовала бы меня, хотя мы как обвинители, естественно, занимались убийствами, совершенными главными военными преступниками, а фальшивомонетчики не подпадали прямо под статут обвинения, применимый к военным преступникам… Александр Харди, занимавшийся делом Шелленберга на процессе, в обвинительном акте не упоминал об афере с поддельными банкнотами. По каким именно соображениям не говорилось
Пришлось обратиться к профессору Харди (ныне он президент чикагской компании «Аутоматиккэнтин компани оф Америка») и задать ему вопросы насчет некоторых неясных сторон этого дела. Поежде чем привести его ответ, замечу, что в лице Харди мы опять сталкиваемся с видным представителем американской секретной службы. Во время второй мировой войны он служил в разведке военно-морского флота США — «Оффис оф нэвэл интеллидженс», откуда и был откомандирован на «процесс Вильгельмштрассе». Поэтому ответу Харди удивляться не приХодится. «Не припоминаю, — пишет он, — чтобы мне приходилось просматривать какие-либо материалы, касающиеся изготовления фальшивых денег и заслуживающих использования в каком-либо из тех дел, по которым я поддерживал обвинение. Все эти материалы находились в руках д-ра Кемпнера, и ему было бы легче ответить на Ваш вопрос, почему эти уголовные деяния не были включены в обвинительное заключение против кого-либо из подсудимых на «процессе Вильгельмштрассе»».
Итак, подведем итог: представители американского обвинения на «процессе Вильгельмштрассе», в подавляющей своей части состоявшего из офицеров секретной службы США, утверждают, что они якобы и знать не знали о том, как нацисты добывали свои сокровища, прятали их, спекулировали ими, подделывали и сбывали фальшивые денежные знаки, совершая при этом преступления и убийства. Но если это действительно так, значит, американская секретная служба еще в мае 1945 года сознательно скрыла составленный совместно с компетентными английскими органами доклад Макнэлли и пришла на выручку нацистам, утаив от американских обвинителей в Нюрнберге этот в высшей степени важный документ. Хотя в пользу такого предположения и говорит многое, есть, однако, еще один документ, хранящийся в сейфах Вашингтона Он делает мало правдоподобным подозрительное выпадение памяти у некоторых представителей американской секретной службы.
Что же это за документ?
Один из случайно уцелевших узников концлагерей, которых VI управление главного имперского управления безопасности использовало в обреченных на уничтожение командах по изготовлению фальшивой валюты, Петер Эдель, во время «процесса Вильгельмштрассе» явился в Нюрнберг и под присягой дал американскому военному трибуналу обличающие нацистских преступников показания.
«27 января 1944 года в концентрационном лагере Аушвиц [16] штурмбанфюрер СС Крюгер обязал меня выполнять работу, о характере которой я не имел тогда ни малейшего представления. В начале февраля 1944 года я вместе с несколькими другими заключенными был отправлен в концлагерь Заксенхаузен. После четырехнедельного карантина мы были переведены в блок № 18/19. Крюгер сказал нам, что в этом блоке изготовляются фальшивые деньги Он сообщил, что разглашение (в том числе и заключенным лагеря, находящимся вне этого блока) происходящего в блоке № 18/19 карается смертной казнью.
16
Немецкое название лагеря Освенцим. — Прим. перев.
В блоке, как я узнал после своего прибытия, изготовлялись не только фальшивые деньги, но и подложные документы, паспорта и бланки удостоверений многих наций. Блок № 18/19 являлся предприятием главного имперского управления безопасности…
Всем заключенным блока с самого начала было известно, что эта особая команда, именовавшаяся на лагерном жаргоне «командой вознесения на небо», являлась командой смертников, ибо все принадлежавшие к ней заключенные были евреи или люди смешанной национальности. Мы являлись, на жаргоне эсэсовцев, «носителями тайны». Если обоих этих качеств оказалось бы недостаточно самих по себе, чтобы считать нас командой смертников, то дополнительным подтверждением и доказательством служило следующее При легкой травме, например порезе пальца, заключенных отправляли на амбулаторный прием к врачу, который не имел права обмолвиться с ними ни единым словом. Тяжелобольных не разрешалось класть в больничный барак, даже если их можно вылечить. Их ликвидировали, то есть умерщвляли.