Тайны черноморских линкоров
Шрифт:
Считалось, что подведена итоговая черта, и все наше лучшее устремлено вверх и в будущее. Не берусь судить, насколько это справедливо (думаю, здесь нет факта противопоставления, а есть чистый «никиткин» волюнтаризм), но в ту пору публичное государственное признание еще «стреля ло» по цели и люди не стеснялись своих наград, носили их с гордостью, особенно Золотые Звезды Героев.
Это вызывало всеобщее уважение – от мала до велика. Сегодня (как бы это помягче выразиться) не шибко «катит», и тому есть веская причина. Я, например, поздравление с награждением орденом Почета и приказ об увольнении из системы ВГТРК получил в одном конверте. Такова, видать, цена нынешнему «почету». Вот ежели бриллиантовый знак «Газпрома»
Из числа новых Героев того юбилейного года обществом, особенно в среде ветеранов, был отмечен Иван Степанович Исаков, Адмирал Флота Советского Союза (звание, приравненное к маршалу СССР) один из четырех маршалов-армян, отдавших жизнь службе в Советской армии. Все как один – отважные люди и замечательные патриоты: Маршал Советского Союза Иван Баграмян, Главный маршал бронетанковых войск Амазасп Бабаджанян и Маршал авиации Сергей Худяков (Арменак Ханферянц).
Дотошный читатель вправе спросить: «Если Исаков, то почему армянин?» Дело в том, что по рождению он Ованес Исаакян, появившийся на свет 22 августа 1894 года в Аджикенде Карской области Российской империи (ныне территория Турции).
Его отец, Степан Исаакян, техник по строительству железных дорог, хорошо помнил, что такое турки для армян, и для спокойствия решил переделать фамилию на Исакова. Тем более, что к этому времени женился на эстонке Иде Лауэр из Дерпта. В результате этакого армяно-эстонского «союза» и появился красивый мальчик Ванюша, который свободно говорил на армянском, грузинском, эстонском, русском, а потом – на английском и немецком языках, но всегда подчеркивал, в том числе и анкетах, что он не армянин и не эстонец, а русский моряк.
Судьба Ивана Степановича Исакова воистину уникальна и удивительна. Сталин, который, как известно, вообще избегал превосходных оценок, однажды, со значением подняв указательный палец, весомо подчеркнул:
– Настоящий адмирал! Умница, хотя без ноги, но с головой.
Что касается значимости подобных сталинских определений, то мне сразу приходит на память телеинтервью с Николаем Константиновичем Байбаковым, легендарным, но к той поре уже бывшим Председателем Госплана СССР.
– Сталин вызвал меня глубокой ночью, – рассказывал он, – и не предлагая сесть, сразу сказал, что на Северном Кавказе складывается угрожающая обстановка, и не исключено, что немец со дня на день выйдет в районы кубанской нефтедобычи. Вам надлежит вылететь в Краснодар, на месте определить ситуацию, а по ее конкретике принять меры. Если положение действительно безвыходное, то необходимо немедленно уничтожить всю систему добычи и переработки нефти. Ну, а если, как уверяют Буденный и Каганович, еще есть возможность отстоять Кубань, мобилизуйте все силы, чтобы нефтедобычу сохранить, несмотря на систематические бомбежки, – вождь отошел к столу, надломил для трубки две папиросы, закурил и не поворачиваясь ко мне, медленно произнес:
– Если вы, товарищ Байбаков, оставите врагу хоть одну скважину, мы вас расстреляем… Но если немец не войдет на Кубань, а вы порушите хоть единую вышку, мы вас тоже будем вынуждены расстрелять.
– Товарищ Сталин, вы не оставляете мне шанса, только и молвил я, – продолжал Николай Константинович, которому тогда «стукнуло» всего 33 года, но он уже исполнял должность Первого заместителя наркома нефтяной промышленности СССР, причем одного из двух тогдашних замов.
– Тогда не принято было их иметь десяток, – рассказывал Байбаков, – даже заместителей Верховного Главнокомандующего на всех этапах войны было всего два – Жуков да Василевский.
– Видимо, значение имело не число, а умение, – встрял я.
– Это уж точно! – подтвердил мой собеседник. – Сталин постучал
В тот день в рамках интервью на Краснодарской студии телевидения, а потом во время уютного ужина, состоявшегося благодаря гостеприимству гендиректора кубанского филиала «Роснефти» Дмитрия Георгиевича Антониади, на отраслевой базе отдыха, что приткнулась к берегу обмелевшего ныне Шапсугского водохранилища, мы много говорили об операции по уничтожению нефтедобычи на Кубани, о пережитом ликвидаторами во время ухода в горные леса под прицельным самолетным огнем.
Вдруг Байбаков упомянул имя Исакова, подчеркнув, что на Северо-Кавказском направлении собралось в ту пору много военачальников, в том числе и морских. Исаков туда прибыл в качестве заместителя Командующего и члена Во енного Совета фронта.
– Человек был отчаянный, нередко лично бывал на передовой. Даром что в недавнем прошлом – профессор Военно-морской академии, – не переставал удивляться Байбаков. – Причем сначала казалось, что человек он ученый, аудиторный, кабинетный. Впоследствии мы, госплановцы, не раз обращались к его трудам, особенно когда занимались подготовкой документов о послевоенном развитии военно-морского флота.
– Когда я, – продолжал Николай Константинович, – ознакомился с его работой «Беломорско-Балтийская водная магистраль», написанной еще в тридцатые годы, был искренне удивлен той аргументированной убедительностью, с которой он показал значение нового водного пути для маневра силами флота между театрами военных действий.
Более того, выкладки были подтверждены практической переброской боевых кораблей под его командованием с Балтийского на Баренцево море, что послужило основой для создания вначале флотилии, а потом и Северного флота, самого боеспособного в годы войны. Тут, на Кубани, с Исаковым произошла большая трагедия, – Николай Константинович протянул руку в сторону синеющих на горизонте предгорий. – На пути в Туапсе из района Апшеронска, где удалось остановить противника, на Гойтхском перевале адмирал попал под бомбежку и был тяжело ранен. Чуть не погиб! Его оперировали в палатке медсанбата, ногу пришлось ампутировать по бедро…
Позже я узнал, что ранен был не только Исаков. Под удар того пикировщика попал штабной транспортер, где находились командующий фронтом генерал Тюленев и представитель Ставки Каганович. Оба получили ранения, не столь тяжкие, как Исаков, но все равно серьезные, требующие госпитального лечения… Однако, когда через много лет всех участников войны поголовно награждали орденами Отечественной войны, о Кагановиче даже не вспомнили, хотя по статусу ему, как фронтовику, получившему ранение, был положен орден Отечественной войны первой степени.
Вот таково наше вечное проклятие – показательная неотвратимость за ослушание! Ведь Кагановича исключили из партии большевиков не за то, что сотворил что-то, а за то, что он в компании с другими членами Политбюро (так называемая антипартийная группа) воспротивился хрущевскому волюнтаризму.
Что это такое? Могу объяснить. Это «политика, не считающаяся с объективными законами исторического процесса, с реальными условиями и возможностями, определяемая субъективной волей и произвольными решениями осуществляющих ее лиц». Проще говоря, «че хочу, то и ворочу»! За это через несколько лет, похитрее сплотившись, Хрущева и погнали как раз те, кто в компании с ним обличал ту самую антипартийную группу во всех смертных грехах, а Каганович – в первую очередь. Честно говоря, я что-то не припомню, чтобы наш очередной «вождь» так уж сильно считался с «объективными законами исторического процесса». Да и вообще с законами, рано или поздно сам превращаясь в единый и неделимый «закон» на все случаи жизни.