Тайны черных джунглей
Шрифт:
– Тихо, хозяин!
– Что такое?
– Слушай!
Вдалеке раздался резкий звук трубы. Охотники сразу узнали его.
– Рамсинга!
Глухой, сильный рокот раздался в подземных коридорах и галереях и прокатился по ним несколько раз. Подобный же гул они слышали в ту ночь, когда впервые причалили к Раймангалу.
Тремаль-Найк затрепетал с головы до ног; его силы точно удесятерились.
– Полночь!.. – вскричал он безумным голосом. – Ада!.. О моя невеста!..
Он сделал тигриный прыжок
Казалось, это зверь, а не человек. Глаза его налились кровью, на губах выступила пена, в одной руке он зажал свой нож, в другой держал карабин. Он не боялся никого и ничего. Не было препятствия, способного остановить его безумный бег.
Барабан продолжал грохотать, будя эхо в пещерах и галереях. Вдали послышались резкие звуки рамсинги и неясный гул голосов. Страшный момент приближался; наступила полночь.
Тремаль-Найк прибавил скорость, уже не опасаясь себя обнаружить, не думая больше ни о чем.
– Ада!.. Ада!.. – хрипел он, и несся с яростью быка по галереям, которые следовали одна за другой.
Вдруг яркий огонь появился в глубине коридора; взрыв криков донесся оттуда и раскатился по всему подземелью.
– Вот они! – воскликнул Тремаль-Найк сдавленным голосом.
Каммамури бросился на него и, собрав все свои силы, удержал, зажав ему рот.
– Ни шагу дальше! – сказал он быстро.
Тремаль-Найк обернулся к нему, оскалив зубы.
– Что это значит? – спросил он с бешенством.
– Если тебе дорога жизнь твоей Ады, ни шагу дальше, – повторил маратх, удерживая его.
– Пусти меня, Каммамури, пусти меня! Я горю… я в бреду!
– Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты шел вперед. Если ты ворвешься в эту пещеру раньше времени, мы погибнем. Остановись, хозяин, мы спасем ее все равно.
– Ты уверен? У меня сердце страшно колотится и кровь кипит. Я готов кулаками разбить эти стены и похоронить под обломками всех этих извергов. Ты слышишь?.. Разве ты не слышал этот душераздирающий крик?
– Я ничего не слышал; тебе показалось.
– Мне показалось? Нет, я слышу ее голос.
– Это бред. Успокойся, хозяин! Возьми себя в руки, если хочешь спасти ее.
Каммамури отпустил Тремаль-Найка, и они углубились в пещеру. Вскоре они остановились за огромной колонной, откуда могли все видеть, оставаясь сами незамеченными.
Странное зрелище предстало их взорам.
Перед ними открылась обширнейшая пещера, выдолбленная в красном граните, наподобие наземного храма. Двадцать четыре колонны, украшенные причудливыми скульптурами богов и диких зверей, поддерживали своды ее.
По четырем углам пещеры стояли статуи Шивы, а посередине – чудовищная богиня с красным языком, высовывающимся изо рта, и ожерельем из черепов, подобная той, какую Тремаль-Найк
Со свода, покрытого барельефами, представляющими сражения, свисали многочисленные бронзовые лампы, рассеивающие какой-то бледный, голубоватый, мертвенный свет.
Сорок полуобнаженных индийцев с одинаковой татуировкой в виде змеи на груди, и шелковыми арканами вокруг бедер, сидели вокруг нее, скрестив ноги, безмолвно уставившись на это чудовищное бронзовое божество. Рядом с одним из них лежал на полу огромный барабан, в который он ударял время от времени, заставляя его глухо рокотать под сводами пещеры.
– Ада!.. – прошептал Тремаль-Найк, окидывая взглядом пещеру. – Где моя Ада?..
Луч радости сверкнул в его глазах.
– Жертвоприношение еще не началось! – воскликнул он. – Хвала Шиве!
– Не говори так громко, хозяин, – прошептал Каммамури, сжимая шею тигрицы. – Если все туги, которые живут в подземельях, уже здесь, то похитить твою Аду нам будет нетрудно.
– Да, да, мы спасем ее, Каммамури! – возбужденно воскликнул Тремаль-Найк. – Мы устроим здесь страшную резню.
– Тихо…
Барабан ударил двенадцать раз, и все присутствовавшие встали, как один человек.
У Тремаль-Найка сжалось сердце, и он схватился за колонну, боясь, что не сможет сдержаться.
– Полночь! – сказал он сдавленным голосом.
– Спокойно, хозяин, – еще раз повторил Каммамури, хватая его за пояс.
Дверь с протяжным скрипом открылась, и высокий худой жрец с лицом, окаймленным черной бородой, одетый в богатое платье из желтого шелка, вошел в пещеру.
– Привет Суйод-хану, Сыну священных вод Ганга! – хором воскликнули сорок индийцев.
– Пусть здравствует Кали и ее дети! – ответил жрец мрачным голосом.
При виде этого человека Тремаль-Найк издал глухое проклятие и сделал движение ринуться в пещеру. Каммамури увлек его назад.
– Не шевелись, хозяин. Потерпи еще немного.
– Посмотри на этого человека! – стиснув зубы, сказал Тремаль-Найк. – Это тот самый, что пронзил меня кинжалом.
Суйод-хан быстро вошел в храм, склонился перед чудовищным бронзовым божеством и, повернувшись к собравшимся, закричал громовым голосом:
– Манчади мертв! Пробил последний час Девы пагоды!
Грозный ропот прошел по толпе.
– Трубите в таре, – приказал страшный главарь душителей.
Два индийца взяли длинные трубы и издали несколько грустных жалобных звуков.
Человек тридцать, нагруженных дровами, вбежали тут же в пещеру и быстро возвели напротив богини у подножия колоннады большой костер, полив его потоками благовонного масла.
Звеня колокольчиками и серебряными браслетами, вслед за ними в зал вбежала группа баядер и окружила статую богиня Кали.