Тайны четырехлесья

Воробьева Елена Юрьевна

Держать закрытыми глаза Нике показалось глупым, и она их тихонько открыла. Неподалеку сидело на земле уже знакомое ей чудовище и смотрело на нее. С плеча у него свисал клок шерсти, вокруг на земле валялось несколько мертвых волков. Девочка молча смотрела на чудище. Она не знала бояться ей или радоваться. Она уже ничего не знала и ничего не могла. Рука болела не переставая. Чудовище тихо позвало:

– Ника.

– Кто ты?

– Не бойся меня, я твой дед Федор.

– Мой дед умер два года назад, его загрызли волки.

– Я не умер. Я попал в ловушку, расставленную учеными. Они посадили меня в клетку в подземной лаборатории и кололи сывороткой.

– Зачем?

– Профессор Айнхенкель, приехавший из другой страны собрал группу

ученых, чтобы проверить, как сыворотка, изобретенная им, действует на людях.

– Почему ты превратился в чудовище?

– Сыворотка придала мне силу, выносливость, ловкость, быстроту, неуязвимость, звериное чутье. Но она имела побочные действия, сама видишь какие.

Ника посмотрела на его плечо, клок шерсти уже не висел, а прижатый рукой деда к плечу, приживался.

– Почему ты раньше не сбежал оттуда?

– У меня бы и сейчас не получилось, если бы не оплошность одного лаборанта. Он не успел закрыть клетку с Гошей, когда тот очнулся от снотворного и напал на лаборантов и профессора. Никто не уцелел. А я остался цел благодаря надежной клетке, в которой сидел. Когда я был на воле, сдаваться военным я не собирался. Меня даже на выстрел не подпустят, сразу застрелят, как это случилось с Гошей.

– Гоша – это не тот ли дядя Гриша, который жил у кленового леса на нашей поляне?

– Да, его поймали в ловушку на год раньше. Видно за это время сыворотка его изменила сильней, чем меня – он совсем озверел и стал очень опасен.

– Деда, это правда ты? – Ника разрыдалась и бросилась к нему.

Чудище осторожно ее обняло и стало укачивать, как маленького ребенка.

– Ника, нам надо спуститься вниз, пока сюда не вернулась стая волков с подмогой. Но сначала я вправлю тебе руку. Глубоко вздохни и сосчитай до пяти.

Ника набрала воздуху в легкие и не успела начать считать, как ее плечо щелкнуло и встало на место.

– Ой! – вскрикнула Ника, – ты сказал до пяти считать.

– Можешь досчитать, – оскалился дед и засмеялся грубым голосом.

Ника тоже рассмеялась, боль в плече прошла. Дед снял с ветки и отдал ей сигнальный платочек. Когда они скрылись под землей, запер на все задвижки люк.

– Деда, а почему ты живешь в каменной пещере, ведь во дворце так здорово!

– Пока идут облавы военных, я прячусь здесь. Вдруг они найдут дупло или тепловизорами решат посмотреть на дуб и увидят меня.

У Ники было столько вопросов, она не знала с чего ей начать спрашивать. Они решили вернуться к дубовому дворцу, там перекусить, набраться сил и подумать, что делать дальше. Пока шли по подземному туннелю, Ника закидала деда вопросами о том, как он жил в лаборатории, о том помнит ли он деревню, о дворце, комнатах, свежих фруктах… Дед не спеша рассказывал. Вот его рассказ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВЫЖИВАНИЕ И ИЗБАВЛЕНИЕ.

Рано на рассвете, когда внучка еще спала, а заря еле розовела и превращала нетронутый снег в россыпь розовых алмазов, дед Федор по своему обыкновению собрался проверить ловушки, расставленные на зайца. «А может, повезет, и опять лисица попадется. Тогда мех можно будет продать через Василия, купить крупы и муки – на полгода хватит. А то и куропатку подстрелить удастся» – думал про себя Федор. Много ловушек он не ставил, не было нужды, в лесах водилось много дичи. Да и мяса не запасешь – в деревне не было ни холодильников, ни электричества. Жили без света и других удобств. Но никто не жаловался. Пропитания хватало, а дров даже и заготавливать не надо – вокруг одни деревья, – руби хоть каждый день и топи печь с утра до вечера. Хочешь сосной топи, хочешь березой. А какой аромат – на всю избу – от свежесрубленного дерева! Федор с удовольствием зажмурился, вспоминая сосновый дымок из трубы и кашу, сваренную с запахом смолы.

В молодости конечно дед бывал в больших городах и знал блага цивилизации, но к ним возвращаться не желал, ни за какие деньги.

«Разве можно променять свежий воздух, кристально чистую воду из колодца или родника в лесу, запашистые ягоды и грибы, русскую печь и совершенно свободную жизнь, на шум большого города и ежедневный рабочий день в цеху, заполненный ядовитыми парами? – каждый раз спрашивал себя Федор, и сам себе отвечал – да ни за что на свете!».

В ловушки попало два зайца. Лисицы не было. «Это ничего, в следующий раз попадется. А зайцев нам хватит на неделю. Никуша супчик сварит и пирогов с мясом напечет» – радовался дед. Тут он приметил бугорки на снегу. Это были куропатки. Дед прицелился в ближнюю. Раздался выстрел. Стая куропаток взлетела и скрылась на деревьях. Одна осталась лежать. Дед побежал к ней. И вдруг он понял, что куда-то летит. Дед ударился о землю. Сначала он ничего не понимал. И некоторое время лежал неподвижно. Потом попробовал подняться, но не смог встать на ноги, сильная боль заставила его упасть на землю. Лежа на спине, дед огляделся. Наверху был узкий просвет, сквозь который виднелось холодное безмятежное небо. «Я в яме. Но кто ее выкопал? Это похоже на ловушку. Может, кто-то из деревни сделал такую ловушку на лося или оленя?». Осмотрев ногу, Федор понял, что сломал ее. Пришлось разобрать ружье. Приклад с одной стороны ноги, ствол с другой, стянул импровизированные шины ремнем и шарфом. Но на ногу встать было невозможно. Да и яма была очень глубокой – без посторонней помощи отсюда не выбраться. «Ничего, тот, кто выкопал ее, обязательно придет проверить» – успокаивал себя дед. Так прошел день. Мороз крепчал. Федор дрожал от холода. Послышался скрип снега. «Наконец-то!» – обрадовался дед. В просвете появилось незнакомое лицо.

– Ты кто? – спросил дед.

Незнакомец не ответил. Направил на него ружье и выстрелил. Дед потерял сознание. Очнулся он в уже известной нам лаборатории, в клетке, закованный в кожаные наручники. Мимо ходили лаборанты. Что-то варилось в стеклянных колбах и ретортах. Шумела вентиляция. Горел свет. «Опять я попал в цивилизацию! Она мне всегда только неприятности приносила» – с досадой думал он. На его крики и просьбы отпустить его, никто не обращал внимания. Все вели себя так, как будто его здесь не было, или он был каким-то бессознательным подопытным животным. Нога болела меньше. Федор заметил, что она в гипсе. Зато щипало и ныло плечо – в вене стоял катетер, через который ученые вливали в него сыворотку. Федор пытался до него дотянуться руками и зубами, но ничего не получалось. «Кто они, что от меня хотят?» – Федор решил сам ответить на свои вопросы, наблюдая и прислушиваясь к каждому разговору ученых.

Вот что он понял. Он был вторым испытуемым. Первый сидел в этой же лаборатории в другом конце комнаты, тоже в клетке. Это был Гоша из их деревни, пропавший год назад. Федор его еле узнал. Он был покрыт черным густым мехом с ног до головы, а его лицо, и раньше не очень приятное, сейчас выражало просто звериную злобу. «Неужели и я превращусь в такого?» – Федору стало не по себе. Он был крепким, здоровым мужчиной в самом расцвете лет. Служил в армии, даже на войне побывал, правда, не долго. Его трудно было испугать, он мог дать отпор любому силачу. Но сейчас он был напуган и не знал, как себя вести.

Еще он узнал, что профессор Айнхенкель, который здесь был главным, считал, что для чистоты эксперимента, ему нужен второй испытуемый экземпляр. И профессор был доволен вторым экземпляром. Осмотрев Федора, когда тот был еще без сознания, и, проведя лабораторные тесты и анализы, профессор сказал, что экземпляр – то, что надо.

Месяц за месяцем деду вливали сыворотку в наплечный катетер, снимали показания, проводили наблюдения и тесты. Внешность деда менялась так же, как и у Гоши. Он обрастал черной волчьей шерстью, поведение его становилось нестабильным, но не злобным в отличие от его соседа по камере. Профессор посчитал это отклонение какой-то генной аномалией и решил, что ему нужен еще экземпляр для выявления этой аномалии.