Тайны Древнего Лика
Шрифт:
– Подарок. И принимать не хотелось, и выбросить нельзя, – туманно пояснила Клара Баллард.
Возвращалось, возвращалось забытое. Пусть отдельными штрихами, фрагментами, но – возвращалось.
– Женщина в сером плаще, – сомнамбулически продолжал Батлер, невольно подражая тону, каким эти слова произносила Флоренс. – Отдам тебя серой женщине. Что это за женщина?
Клара Баллард слабо махнула рукой.
– Это давно… Я, наверное, была такой, как Мэгги. Сидела на крыльце, там, – она повела подбородком в сторону двери, – и какая-то странная женщина остановилась
– Да-да, – вновь закивала Пен. – Это я уж болтунья так болтунья, а Фло больше слушать любит… любила… Господи… – У нее задрожали губы.
Алекс уже не слышал этих слов. Он шел по бесконечному залу, оставив Флоренс сидеть у стены, и впереди, как он думал тогда, был выход из Сфинкса… А на самом деле никакого выхода не оказалось, только еще одна стена – непреодолимая каменная толща, не давающая никаких шансов… И – Уаджет, Око Гора, символ глаз души, выбитый на стене. А потом – внезапный блеск зеркальной вогнутой поверхности, далекое отражение женской фигурки в оранжевом комбинезоне, багровая вспышка и странный гитарный звук…
И главное, самое главное – исчезновение Фло. Он бросил ее, он забыл о ней, устремившись к предполагаемому выходу, – и проворонил ее. Если бы он не оставил ее – она бы не исчезла. Или же они исчезли бы вместе. И через год вместе вышли навстречу Нарбутису и Миллзу. Или до сих пор бродили бы внутри Сфинкса…
Он, скотина Алекс Батлер, проворонил Флоренс.
Ему стало так плохо, что он обеими руками вцепился в край стола.
– Мистер Батлер? – донесся до нее обеспокоенный голос Клары Баллард.
Он с трудом заставил себя ответить:
– Извините, мне нужно идти…
В глаза матери Флоренс он смотреть не мог.
10
– Выпейте кофе, Алекс, – посоветовал Пол Доусон, сидя за столом и с участием глядя на хмурого Батлера. – Кофе тонизирует, легче станет.
– Это заблуждение. Я уж лучше воду. Вы сидите, пейте… только, ради бога, не курите!
Доусон убрал в карман вынутую было пачку сигарет и принялся за кофе. А Батлер залпом осушил стакан воды, заложил руки за спину и принялся вышагивать по гостиничному номеру от окна к двери и обратно, длинно втягивая воздух полуоткрытым ртом и делая резкие шумные выдохи.
Вчера он нарушил собственный «сухой закон» и провел вечер в одном из баров отеля «Чаттануга чу-чу». Не хлебал бутылками – нет, выпил сравнительно немного, и не какой-нибудь бурды, а знаменитого «Теннесси виски», что капля за каплей прогоняют через фильтры с кленовым углем, – но и этого количества ему хватило, чтобы утром чувствовать себя совсем разбитым.
А вечером виски оказалось довольно действенным средством для снятия напряжения. По мере того как затуманивался мозг, Батлер все меньше винил себя в исчезновении Флоренс. Вернее, не в исчезновении –
«Я ведь не собирался бросить ее там, – убеждал он себя, расслабленно покручивая в руке тонкий стакан, где крохотным айсбергом плавал кусочек льда. – Я просто хотел убедиться, что выход действительно есть, а потом вернуться к ней… – Мысли растекались, ускользали, мыслям мешала доносившаяся от стойки с темнокожим лоснящимся барменом какая-то рваная музыка. – Я не виноват… Это они так задумали… И сделали бы это, даже если бы я ни на шаг не отходил от нее… У них какой-то свой план, и в соответствии с этим планом они ее и забрали, а меня оставили… И в соответствии с планом меня выпустили, а ее – нет. И Лео… И Свена… А замыслы их мне неведомы…»
Постепенно он потерял чувство времени, и вообще все чувства притупились, и исчезла душевная горечь, и все окружающее отдалилось и подернулось дымкой. Он уже не слышал музыки и не обращал внимание на тех, кто сидел за соседними столиками.
В какой-то момент безвременья (если есть у безвременья моменты) он осознал – хотя ему казалось, что осознание это пришло не к нему, а к кому-то постороннему, – что барьер продолжает разрушаться, и все больше отдельных неясных пятен сливается в узнаваемые картины. Картины его пребывания в Марсианском Сфинксе.
Подземная колоннада, ведущая к Сфинксу…
Крестообразная янтарная «пуговица»…
Двустворчатые приоткрытые ворота…
Надвигающаяся черная стена…
«…и умирало все живое в день, когда решил ты покарать нас, о Лучезарный, и великий твой гнев обращал весь мир в мертвый пепел…»
Погружение в болотную топь…
Свен…
Мумии фараонов…
Пирамида и распахнувшиеся земные просторы…
Женщина в одеянии цвета крови…
Черная башня с округлой вершиной, башня, похожая на предостерегающе поднятый палец…
Падение – и погружение в туман…
Камень за камнем, камень за камнем – и понеслась лавина, сметая остатки барьера, загрохотала в голове, вынудив Батлера навалиться на столик и зажать уши ладонями, – хотя грохот шел не снаружи, а изнутри. Голову просто распирало, в любое мгновение она могла треснуть и разлететься на куски, испортив настроение находившимся в баре людям, – и Алекс со второй попытки сумел подняться со стула и по извилистой траектории добраться до туалета.
Воспоминания уже наслаивались друг на друга, воспоминания захлестывали сознание, и кружилась, кружилась, кружилась голова…
Он пригоршнями бросал в лицо холодную воду, забрызгав пиджак, брюки, зеркало и кафельный пол вокруг умывальника, и ему удалось немного остудить воспоминания. С трудом добредя до своего временного жилища, он позвонил в Мемфис, Доусону (расставаясь, они обменялись номерами мобильных телефонов), – растекшийся по жилам крепкий теннессийский напиток толкал его на немедленные действия.
– Пол, бросайте все и гоните в Чат… Чаттанугу, – проговорил он в трубку, неуклюже ворочая языком. – У меня есть что вам сказать.