Тайны двора государева
Шрифт:
Обмер отец Федор, смертельно побледнел. Никита ободрил, подмигнул:
– Беги домой, встречай гостя важного, на питье отважного!
Басманов хмыкнул:
– Кто у нас обедает, тот и наши проделки ведает!
Никита быстро наклонился к уху отца Федора, что-то отрывисто сказал. Басманов злобно прикрикнул:
– Эй, по углам не жмитесь, царю во всем повинитесь! Давай, Никита, облачайся в тулуп да пошли во дворец.
– Скажи государю, что сей миг приду!
Басманов ощерился:
– Уж нет, во дворец
Тем временем отец Федор стремглав понесся домой. Прохожие удивленно открывали рот:
– Ба, царские рысаки отца Федора не достанут. Куда он, на пожар?
Никита, тем временем набрасывая тулуп поверх парчовой ризы, изображал на лице радость:
– У меня, друже, нынешнее утро удачливое. Такой случай… боюсь говорить, вдруг проболтаешься кому.
– Чего вякаешь – случай? Об чем это?
– Побожись, что никому не обмолвишься!
– Крест, что ль, целовать? Сказал: никому не проболтаюсь. Ну?
– Мой сарайчик знаешь, где коня ставлю? Достался по наследству от покойного отца Гермогена. Завел сегодня конька, – а он у меня умный, что дьяк думный! – ржет и копытом в землю бьет. Наклонился я, сенцо разгреб – словно блестит что-то. Лопатой копнул, а там – серебряный укропник. Достал его, крышечку открыл – полно золотых монет – толстые, тяжелые, по-грецки написано на них. Во как!
– Куда, отец Никита, чужой клад дел? Поделиться следует со мной.
– Так и быть, пяток монет дам, только вот вернемся от государя…
– После государя тебе ни злато, ни серебро уже не понадобится, – захохотал Басманов. – Одна только панихида потребуется… Царицы, во гроб положенной, нет! Двух стражников, что землю копали, государь посохом, яко копьем, прободил – до смерти. Теперь тебя допрашивать будет.
Никита напустил на себя вид изумленный:
– Кому же мертвый труп надобен, хоть и царицын?
– Ты не ведал, что живая она была положена – для острастки? Уже по всем дорогам рыщут, по всей Александровке. Малюта направился неспроста к твоему дружку – отцу Федору.
Никита возмутился:
– Страсть какая – живьем в гроб! Истинно в Писании сказано: «Яко и тварь рыдает, своего владыки видя бесчинства!»
Басманов оглянулся:
– Не умствуй! Многим разговорчивым ребра сокрушили и кнутом до костей облиховали. Государь ведает, что творит. Ну, святой отец, показывай клад, тобой обретенный, а то я тебя!..
Перекрестился Никита на образа, сказал непонятное:
– Прости, Господи, мое прегрешение! Обаче, и на Страшном суде готов за него ответ держать…
Быстрый ход
Через левый выход, что в храмовом зале возле алтаря, вышли во двор. Метель, кажется, неистовствовала еще больше. Сразу залепила глаза, туго била в грудь. В двух шагах ничего не было видно. Басманов крепко уцепился за рукав Никиты:
– Так-то спокойней
Пересекли двор. В дальнем глухом углу подошли к сарайчику, сбитому из крепких бревен. Снаружи стояли небольшие саночки, накрытые рогожей.
– Моя конюшня, – пояснил Никита.
Верный мухортый, почуяв хозяина, радостно заржал. Никита длинным, в два фунта весом ключом отомкнул замок, приоткрыл воротца:
– Проходи, боярин, клад там…
Через минуту-другую послышался глухой удар и крик, приглушенный свистом ветра. Чуть позже, ласково поглаживая холку, Никита вывел в воротца сильного, хорошо откормленного коня. Запряг, прыгнул в саночки:
– Но, милый! Во дворец еду к государю, яко агнец кроткий. В печь огненную!
Наклонив голову, часто перебирая ногами, конь набрал ходу.
Уловки
Едва Никита вошел в трапезный зал, как государь злобно рявкнул:
– Признавайся, это ты, червь книжный, Василису из могилы поднял?
Простодушное лицо Никиты приняло вид еще более наивный.
– Я?! Нужна мне она, как жезл Ааронов скифу дикому. Так ведь известно, кто из земли ее изъял…
– Кто?!
– Да молодой Басманов! Сейчас пришел в храм, блазнит меня: давай-де сбежим, и Василиса со мной – живая! А еще, государь, он нечестивые глаголы плюскал… Повторить аж отвратно.
– Говори! – грохнул посохом об пол Иоанн Васильевич.
– Вякает: посажу-де Василису на престол и сам царем править стану!
Затрясся государь, аж позеленел от злобы, и на устах пена вышла.
– Ах, аспид хищный! Подать Басманова сюда, я ему возгрю кровавую вышибу! Ух, рожа говенная!
Стража побежала отыскивать Басманова.
Тут как раз появился Скуратов, прогундосил:
– Уж, кажись, все перерыли у отца Федора! Окромя собачонки ободранной да тараканов запечных, ничего животного нет. Прикажешь, батюшка, перепластать его?
Сморщил нос государь:
– Забавиться еще успеешь! Теперь беги ищи молодого Басманова!
Стражники обыскали весь дворец, все переулки-закоулки. С трепетом доложили:
– Как в воду канул!
Государь остановил бешеный взор на Никите.
– Беги, поп, ищи татя зловредного! Не найдешь – с тебя с живого шкуру спущу!
Под прикрытием благодетельной метели Никита отправился к отцу Федору. Тот дрожал, словно лист осиновый.
– Неужто пронесло, Никитушка? Я сделал все по твоему указу: горемычную царицу-матушку в склеп спровадил да под плиту старинную, прямо, прости, Господи, на шкелет истлевший и положил. А уж как плитой задвинул каменной, един Бог ведает про то! Кила теперь небось вывалится. Скуратов, кровопийца, везде, яко пес смердящий, нюхал. Когда он в склеп заглянул, я уж думал, что со страху помру. Да смилостивился сын Давидов! Ничего, пронесло, не нашли государыню нашу.