Тайны городов-призраков.
Шрифт:
Преданный второй Рим
Загадочен исчезнувший Вавилон, сонмище народов и противоречий древних эпох, "столица мира". Но не меньше не разрешимых нынешними методами загадок, связей и противостояний содержит Царь-город Константинополь, нынешний Стамбул (Истанбул), прежняя Византия. Город, существующий на месте древнего, фактически растворил в себе громадную историю, и специалисты часто не могут прибегнуть к раскопкам и вынуждены пользоваться лишь письменными свидетельствами прошлых эпох. Двадцать девять раз в своей истории Византия подвергалась осаде многими и многими завоевателями. Лишь семь раз осажденные не выдерживали осады. Последний, решительный бой, был тридцатым и роковым для христианского Константинополя. Однако пожары и разрушения, принесенные чужаками, иногда не шли ни в какое сравнение с тем ущербом, какой наносили византийцы себе сами. Внутренние
Эту главу нам удобнее начать с события, в котором ярко проявились скрытые и открытые механизмы, приводившие город на грань катастрофы: произошло оно в конце первой трети VI века от Р. X. Речь идет о так называемом "восстании Ника" в январе 532 года, во времена царствования императора Юстиниана.
Сложный социальный состав населения усугублялся не только демографическими нюансами (трудно назвать, какие народы не населяли Византию), но и религиозными различиями, ибо наряду с христианами, уже поделенными на католиков и православных, значительную часть населения составляли язычники всевозможного толка. Деление города на квар-. талы, закрепление их за определенными «языками» не спасало положения. Римская империя, созданная силой оружия, все свои противоречия передала по наследству Византии. Межнациональные конфликты, с различными социальными оттенками, так или иначе происходили, сближая одни и отдаляя друг от друга другие народы. А стремление удержать в равновесии эти силы приводило к неизбежному усилению центральной власти, базировавшейся на законах, которые не всегда были глубоко продуманы, каким и явился свод законов Юстиниана, призванный упорядочить многие стороны жизни, производства и торгошти, закреплявший некоторые права собственности, но во многом отнимавший прежние свободы. Трудно было обнаружить социальный слой, в котором не было недовольных новыми законами. К январю 532 года противоречия вылились в неожиданный взрыв народного гнева.
Однако любое социальное выступление могло произойти лишь через определенные социальные институты. Это могли быть, скажем, квартальные комитеты, демы, общество любителей философских бесед, или народное собрание… Как в Греции. В Византии существовало не так уж много возможностей выразить свое отношение к действительности рядовому жителю. У аристократии был, в конце концов, сенат, у торгово-промышленного класса, к которому относились и ремесленники, — свои профессиональные объединения по типу гильдий. А вот народ нашел способ выражения в деятельности так называемых партий ипподрома. Такое разделение на партии возникло в Византии в конце IV века и окончательно оформилось к VT веку. Образовавшись всего лишь по принципу спортивного клуба болельщиков, димы (фракции) очень скоро включили в себя единомышленников отнюдь не на основе спортивных игр (ристалищ). И хотя население разбилось на две партии — прасинов и венетов, — их пристрастия проявились вполне определенно. Венеты (голубые) были чисто православные, а прасины включали христиан-еретиков, представителей язычников, иудеев и т. д. Все недовольство, накопившееся на чисто социальной почве, высказывалось в отношении к игре, к противникам из другого дима, и частенько выливалось в мятеж.
Летописцы оставили нам удивительное свидетельство препирательств императора с обиженными прасинами, происходивших во время скачек на ипподроме. В истории этот документ зафиксирован под именем "Акты по поводу Калоподия". Ученые склоняются к тому, что с этой перепалки и началось воcстание. Полный текст диалога хранит «Хронография» Феофана. Однако прежде, чем привести его, скажем, что за некоторое время до того дня, когда состоялась эта перепалка, произошли другие, не менее знаменательные события, зафиксированные историками. Уже лилась кровь: прасины и венеты нападали и убивали друг друга. Заметьте, в бурном разговоре с императором на ипподроме венеты и прасины — заодно, они подливают масла в огонь!.. Впрочем, само молчание венетов гораздо красноречивее их реплик: вдумчивому читателю становится ясно, что в претензиях к императору венетов и прасинов больше общего, чем в их разногласиях между собой. Вот тот самый текст, подлинник, наполненный страстями.
"Прасины. Многая лета, Юстиниан август, да будешь ты всегда победоносным! Меня обижают, о лучший из правителей; видит Бог, я не могу больше терпеть. Боюсь назвать (притеснителя), ибо, как бы он не выиграл, я же подвергнусь опасности.
Мандатор (чиновник, говоривший с народом от имени императора).
Прасины. Моего притеснителя, трижды августейший, можно найти в квартале сапожников.
Мандатор. Никто вас не обижает.
Прасины. Он один-единственный обижает меня. О, Богородица, как бы не лишиться головы.
Мандатор. Кто он такой мы не знаем.
Прасины. Ты, и только один ты знаешь, трижды августейший, кто притесняет меня сегодня.
Мандатор. Если кто и есть, то мы не знаем кто.
Прасины. Спафарий Калоподий притесняет меня, о всемогущий.
Мандатор. Не имеет к этому отношения Калоподий. [48]
Прасины. Кто бы он ни был, его постигнет участь Иуды. Бог скоро накажет его, притесняющего меня.
Мандатор. Вы приходите (на ипподром) не смотреть, а грубить архонтам. [49]
Прасины. Того, кто притесняет меня, постигнет участь Иуды.
Мандатор. Замолчите, иудеи, манихеи, самаритяне.
48
[48] Личность Калоподия не прояснена. Возможно, потому, что имя это не было редкостью. Известен Калоподий, являвшийся препозитом в 558–559 годы. О нем упоминает тот же Феофан. Но тот ли это Калопо-Дий, бывший в 532 году спафарием, неизвестно.
49
[49] Юстиниан прекрасно понял, что дело не в Калоподий, и что прасины намекают на высоких должностных лиц архонтов, буквально "старейшин".
Прасины. Ты называешь нас иудеями и самаритянами? Богородица со всеми!
Мандатор. Когда же вы перестанете изобличать себя?
Прасины. Кто не говорит, что истинно верует, владыка, анафема тому, как Иуде.
Мандатор. Я говорю вам — креститесь во единого (Бога).
Прасины начали перекликаться друг с другом и закричали, как приказал Антлас: я крещусь во единого.
Мандатор. Если вы не замолчите, я прикажу обезглавить вас.
Прасины. Каждый домогается власти, чтобы обеспечить себе безопасность. Если же мы, испытывающие гнет, что-либо и скажем тебе, пусть твое величество не гневается. Терпение — Божий удел. Мы же обладая даром речи, скажем тебе сейчас все. Мы трижды августейший, не знаем, где дворец и управляется государство. В городе я появляюсь не иначе как сидя на осле. О, если бы было не только так, трижды августейший!
Мандатор. Каждый свободен заниматься делами, где хочет.
Прасины. И я верю в свободу, но мне не позволено ею пользоваться. Будь человек свободным, но, если есть подозрение, что он прасин, его тотчас подвергают наказанию.
Мандатор. Вы не боитесь за свои души, висельники!
Прасины. Запрети этот цвет, [50] и правосудию нечего будет делать. Позволяй убивать и попустительствуй (преступлению)! Мы — наказаны. Ты — источник жизни, карай, сколько пожелаешь. Поистине такого красноречия не выносит человеческая природа. Лучше бы не родился Савватий, [51] он не породил бы сына-убийцу. Двадцать шестое убийство совершилось в Зевгме. [52] Утром человек был на ристалище, а вечером его убили, владыка!
50
[50]Зеленый (цвет прасинов).
51
[51]Отец Юстиниана.
52
[52]Квартал Константинополя.